Майская ночь, или Утопленницы

Что до родителей, то они условились хотя бы на пару-тройку дней ожесточить сердца и на провокации ангелочка не поддаваться, какие бы трогательные гримасы тот ни строил. Кино — пожалуйста! Мороженое — пожалуйста! Купи себе «Золотую трубочку» — и будь счастлив…

С пятьюдесятью рублями в кулаке Стасик уныло брел к гипермаркету, когда рядом остановилась маршрутка. Честное слово, он и впрямь собирался исправиться, стать хотя бы на время идеальным ребенком (очень уж хотелось поскорей вернуться на дачу), но маршрутка-то была та самая! До части МЧС! И — полчаса вприпрыжку от МЧС до поселка!

А предкам скажет, что в соседнем дворе играл…

* * *

Ах, как интересно было вчера! К месту действия, правда, не подпускали (старались не подпускать), тем не менее Ромка едва выпорхнул из-под колеса, Леху-Баклажана чуть не зацепил крюком автокран, а Савка словил от отца справедливый подзатыльник. Бездна впечатлений!

Зато сегодня…

Известно ли вам, к примеру, какое время требуется на то, чтобы запретный плод, с которого взяли вдруг и сняли запрет, утратил сладость? А никакого! Стоило Прокопию Саввичу на следующее утро зычно огласить: дескать, вот теперь, когда ям уже нет, играйте, бандиты, на бывшем пустыре сколько влезет — Савва Прокопьевич внезапно осознал, что делать ему там по сути нечего.

Да и команда тоже приуныла.

— А пойдем Стасику морду набьем! — нашел кто-то выход.

Встрепенулись, повеселели и двинулись в дачный поселок.

Там их, однако, ждало новое разочарование — на калитке висел замок.

— В город увезли, мать не видать! — в сердцах догадался Ромка Яхонтовый.

Податься некуда — поплелись восвояси. Куда глаза глядят.

Возле затопленной дамбы троица распалась: Леха по прозвищу Баклажан вспомнил вдруг, что утром ему велели протяпать грядку, смалодушничал и побежал домой. В иное время на дорогу хватило бы пяти минут. Теперь же единственно возможный путь вилял и закладывал издевательские петли среди переполненных мусорной водой оврагов, выводя аж к бетонному забору МЧС.

Прижимаясь к серой изрисованной стене, увенчанной поверху колючей проволокой, Леха добрался до угла, за которым располагалась конечная остановка маршрутки. Добрался — и обомлел. На его глазах из только что прибывшего микроавтобуса на асфальтовый пятачок спрыгнул… Он! Кого искали.

Пришлось снова отступить за угол. Не стоило лишний раз маячить перед родителями, которые неминуемо должны были появиться вслед за сыном. Но, к удивлению Лехи, больше из салона никто не вышел. Зато из-под навеса выступила продавщица Наталья Яковлевна, только что, видать, сдавшая напарнице смену. Завидев Стасика, удивилась, о чем-то спросила. Наверное, насчет синяка.

Не тратя больше ни секунды, Леха по прозвищу Баклажан повернулся и, в который раз забыв о непротяпанной грядке, поспешил в обратный путь с доброй вестью: кажется, сегодняшний день не будет потрачен зря.

* * *

— Ты что, один?

— А чо?

— И тебя одного отпустили?

— Угу…

— А папа где? — Последний вопрос прозвучал несколько настороженно (все-таки пятьдесят тысяч — деньги немалые).

— В городе…

— Скоро будет?

— Угу…

— Постой! — спохватилась Наталья Яковлевна. — Как же ты на дачу попадешь? Или у тебя ключи?.. Погоди, не уезжай! — крикнула она шоферу маршрутки. — Я сейчас…

— Да я не туда, — помявшись, неохотно признался Стасик. — Я на пустырь…

— Чего ты там забыл?

— Так… В яме кое-что спрятал…

— В яме? Да нет там уже никаких ям! И пустыря нет…

Голубоглазый ангелок взглянул на нее с ужасом.

— Чего смотришь? Пригнал туда вчера Прокопий Саввич технику. Целый день пахали. Нету…

Потрясенный услышанным, Стасик подхватился и кинулся со всех ног к тому самому углу, из-за которого пять минут назад выглядывал Леха-Баклажан.

Нет пустыря… Как нету?! А что там теперь? Котлован? Бетонная площадка? Сваи врыли?..

Главное — сам, сам, своими руками отнес туда Копченого!..

Что теперь с ним?..

Сердчишко прыгало и заходилось. Он одолел почти уже треть расстояния до цели, когда навстречу из-за поворота вылетела вся банда.

— Держи ботаника!..

* * *

Но одно дело — застать врага врасплох (скажем, накрыть его в яме, куда он сам спрыгнул по глупости), и совсем другое — отловить в чистом поле.

А бегать Стасик умел и местность знал.

Даже то обстоятельство, что в связи с разливом рельеф изменился до полной неузнаваемости, мало чем помогло преследователям. Это для взрослых суша представляла собой лабиринт, а для пацанвы тупиков не существует: оказавшись перед водной преградой, Стасик одолевал ее если не вброд, то вплавь, причем проделывал это куда быстрее противника.

Будь у него одна-единственная задача уйти — ушел бы. А тут ведь надо было еще выбежать к пустырю! Ну, допустим, залили пустырь бетоном… А Копченый жил в норке… Значит, умеет рыть! Значит, может и прокопаться…

Отрыв, однако, помаленьку сокращался. Все-таки загонщиков было втрое больше, да и местные тропки они тоже знали наперечет.

Наконец преследуемый уткнулся в садовую ограду и кинулся вдоль железной решетки, обегая устряловский особняк с правой стороны. Обежал. Остановился. Уставился.

Пустыря впереди и вправду не было. Был сосняк.

* * *