Майские ласточки

Бригада собралась в тесной культбудке. Расселись на лавках плотно, тесня друг друга. А Валерка Озимок и Гали Рамсумбетов разлеглись на полу. В лыжных костюмах и мягких комнатных тапочках, похожие на отпускников.

Гали Рамсумбетов достал из кармана блокнот.

«Все точно, как во сне, — подумал Кожевников. — Сейчас начнется бой!» Он всматривался в знакомые лица. Старался получше запомнить каждого.

Рабочие смотрели на бурового мастера настороженно, с любопытством. По их лицам Кожевников, не мог понять, обрадовало ли их его предложение поговорить о работе. Ждал вопросов. Как поведут себя Владимир Морозов, Сергей Балдин и Гали Рамсумбетов? Старался определить из старших бурильщиков самого авторитетного.

— Мастер, по какому случаю сабантуй?

— Давно надо было бы поговорить, — сказал Кожевников, поднимаясь из-за стола. — Закружился. Дорога задержала забурку. Я принял решение без дороги работу не начинать! Вы знаете!

— Мастер, надо было с нами посоветоваться! — сказал с места Валерка Озимок и толкнул в плечо Гали Рамсумбетова.

— Валерка прав, — поддержал Гали. Его детское лицо избороздили морщины, и он стал похож на старика.

«Задиристости Рамсумбетову не занимать. Способен затеять драку!» — подумал Кожевников. Развернул плечи.

— Без дороги работу не начну. Не хочу, чтобы меня обвиняли внуки: «Дед, ты сделал из земли пустыню!» Кто сам не видел, как ползет тундра, пусть прогуляется по берегу. Природа нас обвиняет. Кулики, лишенные гнезд, трава, ягель, березки! Море все проглотило!

— Мастер, нечего митинговать! — сказал громко Петр Лиманский. Он сидел, сцепив перед собой сильные руки, как будто вырубленный из куска гранита.

Кожевников повернулся к говорившему. Он не признавался, но больше всего боялся осуждения молчаливого Лиманского. Его не убедить самыми правильными словами и доводами: помощник буровика высылал деньги престарелым родителям в Донбасс. Бригада в простое, и он лишился заработка, премиальных.

— Акча ек!

Буровой мастер вздрогнул. Неужели это сказал Петр Лиманский. Но почему у него такой тихий голос. Говорит он всегда резко, решительно.

— Павел Гаврилович, акча ек! — Гали Рамсумбетов резко выкинул правую руку с блокнотом вперед, словно нанося колющий удар шпагой.

— Могу перевести, — усмехаясь, сказал Валерка Озимок. — Акча ек — значит «нет денег». Мастер, вот так! Шуруй, Волга, лед пошел!

Кожевников почувствовал знакомый укол в груди. Молча вывернул брючные карманы и глухо сказал:

— Зарплату я тоже не получаю. Карманы пустые, поняли без перевода. Рамсумбетов, вы думаете, мастер зачудил? Начальство меня уже чертило, теперь ваша очередь. Послушаю, что бригада скажет. Сами решайте, как быть дальше. Я не распоряжаюсь самосвалами и бульдозерами. Власти у меня нет. Могу лишь просить. Вы без работы простаиваете, план не выполняете, премиальные не идут. Наверное, вспомнили не раз Чеботарева. И правильно, что вспомнили. Мастер хороший, учил я его. Рад, что Николай Евдокимович вывел бригаду в передовую. В управлении его считали лучшим буровым мастером. Вы меня ругали?

— Говорили, — глухо сказал Владимир Морозов. — Говорили и ругали тебя, мастер. Без веры приняли твою затею. А начали дорогу отсыпать, поняли — твоя правота. Правду не сразу осмыслишь. А на Гали и Озимка не обращай внимания. Рамсумбетов чокнулся на машине. А с чокнутого много ли возьмешь? А мы потерпим. Должны сделать дорогу! Забуримся — правда останется за нами. Земля поблагодарит. Не только тебя, Павел Гаврилович, а всю бригаду, каждого из нас. Мы хозяева земли. Я понял твои хлопоты: природу надо защищать!

— Можно мне сказать? — поднялся со своего места инженер Лягенько. — На ближнем озере пара крохалей жила. Гнездо построили. А кто-то убил уток. Шура Нетяга мне рассказал. Утки — тоже наша забота. Павел Гаврилович, не казнись. Без дороги нельзя начинать работу. Под этим я тоже готов подписаться.

Тяжело двигая локтями, поднялся Петр Лиманский:

— Я так скажу, мастер. Сладкую жизнь ты нам не устроил, это точно. Но ругать тебя не собираюсь. Долго я думал: прав ты или не нрав. Вышло, что прав. Время без работы нудно тянется, о чем только не вспомнишь, что не перебуробишь. Почему ты решил взвалить всю вину на себя? Не понимаю. Лягенько сказал, что готов подписаться под любой бумагой. Выходит, мастер и инженер самые храбрые и самые умные на буровой Р-19? А все трусы: я — Петр Лиманский, Владимир Морозов, Гали Рамсумбетов и Сергей Балдин, — он поднял сильную, короткопалую руку и повертел ее перед собой. — Вот, к примеру, палец. Один палец не сила. Все знают. А собрать пальцы в кулак — другое дело. Кулак — сила. Я вот так скажу, не нравятся мне частые аварии самосвалов. Кто хитрит — не поймешь. Я крутил баранку. На «Горке» можно наскрести еще пяток добрых шоферов. Вот к чему я все говорю. Отпустишь мастер, я сколочу колонну. За два дня хорошей работы можно отсыпать дорогу!

— У меня тоже есть права, — заулыбался Гали Рамсумбетов. — Любительские права!