Майские праздники

– А потом, когда я однажды навещала папу, выхлопотав свидание, он спросил меня: «Дочка, а ты не брала дома мою печать в столе и какие-нибудь бланки?», я ответила отрицательно. Но когда он спросил, не мог ли их взять кто-то другой, я вдруг вспомнила про Костю и его неожиданное исчезновение.

– Ты решила, что это он взял? – спросил я.

– Ну а кто же?! – воскликнула Света. – Нет, ты как хочешь, а я выпью коньячку, – она достала с нижней полки передвижного столика бутылку и две стопки. Налила, выдав волнение дребезжанием горлышка о край рюмки.

– Долго я не решалась сказать отцу про своё предположение, но потом, не в силах держать это в тайне, призналась. Дождалась свидания и всё рассказала. Отец долго думал, а на очередном свидании спросил: «А ты его фамилию не знаешь, этого Кости? Не Осипов?». Но я не знала фамилии, а отец больше ничего не спрашивал. Мне бы, дуре, ухватиться за эту информацию, начать искать всех Осиповых Константинов в Москве, но я не была уверена, что мой сбежавший ухажёр не наврал мне про имя. Он мог быть в действительности, совсем не Костей, а каким-нибудь Геной или Валерой.

На самом деле, я только сейчас, от тебя, получила подтверждение, что он был Костя. Кстати, а фамилия Осипов?

– Да, Осипов.

– Так чем закончилась история?

– Закончилась, это не то слово. Через несколько месяцев, зимой, отец подхватил воспаление лёгких и скончался на койке тюремной больницы в колонии под Калининым. И у меня началась совсем другая жизнь. Мама заболела на нервной почве, несколько лет лежала дома, даже получила инвалидность. Я ухаживала, добывала лекарства и еду, а в начале девяностых это было совсем непросто. Потом не стало и мамы и я выживала как могла, мне уже было не до Кости.

– Нда, – промычал я.

– Ты знаешь, я уверена, что он всё подстроил и значит именно он причина моих несчастий. Но сейчас, когда прошло двадцать с лишним лет, многое как-то затёрлось, а нашу встречу и его ухаживания я помню, как сейчас. Вот что значит – девичья любовь, – Света налила себе еще. – Он меня всё на какие-то озера приглашал.

– Под Чехов? – спросил я, предполагая то место, где Костя спрятал тайник с пистолетом.

– Нет, он говорил, поедем туда, где дом у озера. Интересно, где это?

– Возможно, это в Салтыковке, – сказал я, наморщив лоб. – У его сестры там дача была, и да, там дом был прямо у озера.

– А где это?

– Это недалеко, километров десять от Москвы. У них был дом прямо около железнодорожной станции, и озерцо рядом.

– А сейчас есть?

– Не знаю, столько лет прошло, – Света посмотрела на часы.

– Я не отвлекаю своим визитом?

– В восемь часов должна встретить сноху на вокзале, но времени еще достаточно. Максим, а он тебе случайно не оставлял денег или ещё каких-то ценностей? – спросила она, внимательным взглядом пытаясь оценить мою реакцию на вопрос.

– Не припомню такого, а почему ты спрашиваешь?

– Так после этой аферы на заводе у отца пропала приличная сумма. Его же посадили не просто так. Денег не нашли, а сумма, говорят, была немаленькая. Впрочем, теперь я вижу, что ты, действительно, не в курсе дела.

Мы ещё беседовали какое-то время, потом ей кто-то позвонил, и она стала собираться. Я был рад, что этот тяжелый разговор закончился и с удовольствием распрощался. Когда я вышел на улицу, было часов шесть, уже вступили в права вечерние майские сумерки и я решил не возвращаться на дачу, а переночевать в московской квартире.

ХХХ

По пути домой я вспоминал свой разговор с Мариной и рассказ Светы, пытался что-то понять и восстановить картину двадцатилетней давности. Я не знал, что Марина с Костей так враждовали. Да, я помню, как они спорили и остро отзывались друг о друге. Но помню и совместные праздники, ведь у Кости кроме Марины никого родных и не было. Бабушки и дедушки отсутствовали совсем, папа сгинул в местах лишения свободы ещё до нашего знакомства и Костя не любил об этом говорить. А его мамы не стало в 1988 году. Я тогда уже начал мотаться по своим долгим командировкам и помню, как однажды приехал в Москву, как выяснилось, через неделю после похорон. Вот такая у него была жизнь, полная личных бед, но, в то же время, жизнь человека, во всём остальном обласканного успехом.

Костя был человеком твёрдым, правильным, и судьба словно поощряла его за прямоту, умение держать удары и идти к своей цели. И вдруг я слышу рассказ Светы о какой-то махинации на самом высоком уровне, пропаже денег и прочем, что не вмещается в мое представление о товарище.

Мне очень захотелось переговорить с Мариной, рассказать о том, что я узнал сегодня. Пожалел, что не взял у неё номер мобильного телефона. Время было около девяти вечера, решил заехать к ней. Появилось ощущение, что Марина должна что-то знать. Через полчаса я звонил в её дверь.

– Ты знаешь, я почему-то была уверена, что ещё вернёшься, – сказала она. – После нашего утреннего разговора день у меня совсем не задался. Такая сентиментальная стала, если хуже не сказать. Никуда не поехала, куда планировала, а сидела, перебирая старые фотографии. Костя же увлекался этим делом, у меня много его снимков.