Майские праздники

Мы прошли на кухню, воздух которой был сизым от табачного дыма. Стол был завален фотографиями, в мойке грудилась посуда, на небольшой тумбочке стояла пепельница, полная окурков.

– У тебя творческий беспорядок, – пошутил я.

– Ну ты же свой человек, – парировала Марина, – чего принёс? – Марина заинтересованно кивнула на свёрток.

Я немного раздвинул фотографии на столе, чтобы освободилось место, достал из сумки пакет и извлёк из него пистолет. Он вывалился из моих рук, с глухим стуком замерев на скатерти.

Некоторое время Марина молча смотрела то на меня, то на оружие и потом спросила:

– Где нашёл?

– Костя оставил для меня.

– Вальтер?

– Да.

Она закурила и выдержала паузу.

– Я слышала про него. Не от Кости, тот бы не сказал. Как-то моей маме рассказал её брат, ну то есть Костин папа, он же мой дядя. Говорил, что прячет вроде как такую семейную реликвию – трофейный немецкий пистолет Вальтер. Их дед служил в пехоте, дошёл до Берлина и принёс с войны. Я тогда запомнила это слово «Вальтер», похожее на имя.

– Ага, вот это он и есть. Я тоже про него только слышал, но никогда не видел.

– Подсудное дело, вообще-то, – недоверчиво сказала Марина.

– Я Костю понимаю, выкинуть жалко, а с собой не возьмёшь. Марин, а ты знаешь такую девушку – Свету? Ну, сейчас-то она уже женщина, а в годы нашей молодости была совсем молоденькой.

– Вроде нет, кто такая?

И я рассказал Марине о своём визите к Светлане и той истории, которую она мне поведала. Временами, слушая меня, Марина закрывала рот ладонью, словно в ужасе. Она отводила взгляд куда-то себе за плечо и подолгу находилась в этой позе, словно бы не хотела, чтобы я видел выражение её лица. Я закончил рассказ на том, как Света спросила, не оставлял ли мне Костя каких-либо денег.

Повисла пауза, которую я занял, отхлёбывая чай. Марина встала, покусывая губы, немного помялась посреди кухни и вдруг начала мыть посуду. Потом также внезапно выключила воду и сказала:

– Мой дядя, Костин папа, работал бухгалтером на вино-водочном заводе. На том самом заводе, где работал отец этой Светы.

Я встал, распрямленный удивлением.

– Я не помню дату, это было примерно в 84-ом году, Костя заканчивал институт, а я тогда училась на курсах партийной школы. На этом заводе случилась какая-та недостача по финансовой части. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы Семён Сергеевич был нечист на руку. Возник какой-то неожиданный скандал, его отстранили от работы и через две недели арестовали.

Я медленно сел, не сводя взгляда с Марининой спины.

– Помню, каким это было несчастьем для всех. И как-то сразу всплыла фигура директора этого завода, с которым, по слухам, Семён Сергеевич не очень ладил. Скажу больше, его мама жаловалась как-то моей, что директор хочет втянуть его в тёмное дело. Но Семён Сергеевич отказывался. И вот вдруг эта странная недостача и директор не то что не помогает Костиному отцу, а словно нарочно топит его. Тогда большое значение имело заседание партийного комитета. И мой дядя очень надеялся на это заседание, уж там то разберутся. Так этот директор дал на работу Семёна Сергеевича такой разгромный отзыв, и что он ему никогда не доверял и всегда подозревал и в таком духе.

Марина вытерла руки, открыла шкафчик и достала бутылку «Рижского бальзама».

– Извини, я алкоголь не пью, кроме этого у меня ничего нет.

– Да я за рулём.

– Будешь! – практически приказала мне Марина, наливая в небольшую стопочку. – За Семёна Сергеевича, за Костю. Ты ведь понимаешь, что он мстил. Понимаешь? За отца мстил!

Я всё понимал. Я понял это еще в середине её рассказа. Но столько информации не умещалось у меня в голове, нужно было побыть одному, наедине со своими размышлениями.

– Получается, директор воровал, а подставил своего бухгалтера? – предположил я.

– Наверное. Как-то так, всех деталей теперь не узнаешь, – пожала плечами Марина.

– А чем закончилось? Я слышал, он умер?

– Закончилось просто. Инфаркт. Не дожил до суда, – Марина залпом опрокинула маленькую стопочку. – Надо ли говорить о том, что дело быстро закрыли. Ах ты, Костя, какую кашу закрутил. А я-то с тобой говорить не хотела, – говорила она, обращаясь к пропавшему брату.

– Признаюсь, это самые необычные майские праздники в моей жизни, – заключил я.

– Ах ты, Костя… – вторила она.

– Ладно, пойду я, поздно уже.

– А? Да посиди ещё…

Я сослался на то, что мне надо всё это обдумать, замотал пистолет в тряпку, сунул в сумку и пошёл к выходу. Марина не задерживала меня. Она молча курила и смотрела в одну точку. Так я и оставил её, задумчиво сидящую на кухне и стряхивающую пепел прямо на стол.

ХХХ