Мак

Воспоминания об Олле промелькнули в моей голове, но я не смог понять их смысл.

— Я дал денег Диего Веласкесу де Куильяр, испанцу, чтобы он основал на острове Каобана, недалеко от того места, где ты умер, поселение. Ты поплывешь туда вместе с ним.

— Он работает на тебя? — спросил я, на что брат только улыбнулся.

— Он работает на золото, которого у меня предостаточно. Поэтому с работниками проблем не имею. Ты скажешь ему, что действуешь от моего имени и будешь следить за моими инвестициями, а также помогать с поисками интересующих предметов для моей коллекции.

И уже на следующий день я отправился в Испанию, чтобы вручить Диего письмо от Драко и отплыть на его корабле в Новый Свет. Четыре с половиной месяца спустя я прибыл на место, на котором некогда обитало племя Оллы, чтобы обнаружить там непроходимые джунгли. Они уничтожили любое напоминание о проживавших там людях.

Мне было все равно. Мир, представший пред моими глазами, разительно отличался от того, что я знал раньше. Те несколько месяцев, что я странствовал по миру, заставили меня почувствовать себя ребенком в кондитерской лавке, где моими сладостями были убийства. Люди, которых я лишил жизни, заслуживали своей смерти: воры, что пытались украсть у меня лошадь по дороге в Испанию; пьяная группа мужчин, издевавшаяся над девушкой недалеко от какого-то борделя вблизи порта; пираты, которые собирались захватить наш корабль. Убийства этих людей показали мне, что темнота и желание отнять у человека жизнь могли служить и другим целям. Еще я узнал, что, став бессмертным, лишился чувства страха. Меня поглотила потребность проливать кровь. Это было сродни наркотику. Иногда я убивал, ища облегчения, чтобы заглушить рвущееся наружу чувство вины. Тем не менее, я верил, что нашел свое призвание.

Когда мы добрались до Каобаны, — сейчас этот место называется Кубой, — я решил, что нашел свой личный рай. Коренные жители этих мест нуждались в укрощении, а я — в убийстве. Пробыв там около пяти дней, Диего набрал достаточно людей для борьбы с теми, кто решит восстать против нашего вторжения, и, конечно же, попросил меня возглавить группу.

— Ты животное, Каллиас, и прекрасный воин. Ты расчистишь путь для нас. Не щади этих язычников.

На следующее утро я и группа мужчин с мечами наперевес вторглись в маленькую деревеньку в миле от порта.

Я помню, как ворвался в первую хижину. Помню, как кровь кипела и бурлила в моих венах, требуя свой наркотик. Но, когда мой взгляд встретился со взглядом молодой женщины в традиционной набедренной повязке, которая стояла на коленях в углу хижины и укрывала одеялом двух маленьких детей, я застыл. Всего на краткое мгновение мои глаза увидели в ней Оллу, а почувствовав ее сладкий запах, которым буквально было пропитано ее жилище, все мои сомнения исчезли.

— Этого не может быть. — пробормотал я.

Она посмотрела на меня, и ее глаза наполнились шоком. Я не говорил на их языке, но, когда знакомый голос заполнил помещение, упал на колени, выронив меч. Ее присутствие действовало на меня сильнее всякого убийства.

Не знаю, как долго мы простояли вот так, глядя друг на друга. Смущенные, ликующие, испуганные и счастливые… Но крики снаружи будто вырвали меня из сна.

— Я должен вытащить тебя отсюда! — сказал я и протянул ей руку, а она приняла ее, жестом велев детям следовать за нами.

Я выглянул наружу, осматриваясь в поисках других мужчин, которые расправлялись с людьми в других жилищах.

— Бежим! Скорее! — прокричал я.

Они побежали за мной в джунгли, а в моей голове вертелся один вопрос: «Как такое может быть?». Если бы мой разум не был занят этими мыслями, я вероятно услышал бы раздающиеся позади нас шаги. Когда я обернулся посмотреть, почему Олла и дети отстали, уже было слишком поздно.

Этот день навсегда останется в истории, как бойня под Камагуэй. Только в учебниках истории не сказано, что эту резню устроил я. Ослепленный гневом, я истреблял испанцев, жителей острова, всякого, кто попадался на моем пути. А когда испанцы, наконец, схватили меня, я позволил им себя убить, мечтая, чтобы эта боль закончилась.

Но этого не произошло.

Через несколько дней ожерелье Клеопатры воскресило меня снова, и выбравшись из общей могилы, я украл лодку и отправился на север. Я находился во власти безумия, и это состояние не покидало меня следующие сотни лет.

Глава 16

Тедди

Мне хотелось бы осуждать Мака за свершенные им преступления. Хотелось желать ему провалиться в преисподнюю и убедиться, что там он и останется. Однако тот факт, что он не контролировал ситуацию, направил мои чувства в совершенно иное русло — к жалости.