Макароны по-флотски

Перестаньте тыкать пальчиком в Атлас Мира и вообще закройте его, уберите на полку. Среди прочих разнообразных губ, коими изрезаны длинные российские берега (особенно северные и восточные), Васяткиной вы не найдёте. Ибо Васяткина губа расположена не на карте, а на самом Васятке, на его радостно-безумной физиономии молодого обормота, к которому совсем недавно пристегнули лейтенантские погоны. В рассматриваемый период времени те погоны были картонно-твёрдыми: на тот момент жизнь ещё не успела как следует обмять и обломать – ни их, ни самого Васятку, а вот где наш Васятка находится нынче, я не знаю. Раскидало нас. Точнее, раскидало Васятку куда-то, поскольку я-то на Камчатке остался, вот он я тут.

А тогда его, офигевшего от счастья служить на Камчатке, назначили прямиком ко мне в группу. В группе вместе с Васяткой и мной было четыре офицера и четыре мичмана, а в наши служебные обязанности входило не скажу что. Кто слышал о такой аббревиатуре – ВОИ13, тот поймёт сразу, а уж остальным придётся только догадываться, что сбоку нас почему-то называли «головастиками».

Васятка оказался распиз... ой... мелким нарушителем воинской дисциплины и скромным забульбенщиком, но мы сейчас не об этом, а о васяткиной губе (с маленькой буквы).

Кстати, если кто подумал, что в данном контексте «губа» – это гауптвахта, то тоже мимо, хотя для старшины гауптвахты Хайруллы Каримова (по-русски Миша) наш Васятка был как гроздь бананов для голодного бабуина. Скажу сразу, что Васятку на растерзание комендантской службе мы ни разу не отдали, хотя и было за что.

Губа – самая что ни на есть Васяткина, расположена где-то между носом и подбородком. Их (этих губ) две; между ними Васятка вставлял сигарету, ими оправдывался при очередном опоздании на службу, в них он ел борщ и вливал разведённое шыло, потому что, как уже было сказано, Васятка был мелким распи... ой... ну, короче, меня как каплея и единоначальника регулярно пороли за всяческие разнообразные васяткины выбрыкосы, случавшиеся с завидным постоянством.

Васятка, несмотря на своё распи... ой... льдяйство, в срок получил допуск к несению дежурно-вахтенной службы и к работе с боевыми изделиями. А было это всё, надо сказать, ещё тогда, когда наше это (не скажу что) ещё привинчивалось к крылатым ракетам подводных лодок и надводных кораблей. Чуть позже случился какой-то там договор об ограничении всяких некоторых вооружений, и на боевом дежурстве у нас остались только баллистические, а в те времена мы пахали, как лошади месопотамские, обеспечивая этим не скажу чем всю нашу разнородную флотилию плюс подводников и лётчиков – выдавали и принимали обратно по восемь дней в неделю без выходных.

И был такой железный с виду и чугунный внутри ракетный крейсер проекта 58 «Адмирал Фокин», и ракета называлась «Базальт», а дело было зимней зимой. Зима – это когда холодно, а иногда и очень холодно. Что, уже что-то становится понятным? Нет? Поехали дальше.

Выдавали мы это дело не где-нибудь, а в чудненьком гарнизоне Завойко (это отдельная песня на мотив гоп со смыком). До вечера ждали готовности корабля, потом всю ночь ждали, когда привезут ракеты, а дороги не посыпаны, и бедный ракетопоезд не может ни въехать на крутой подъём, ни спуститься под горку; потом полдня длился высоконачальственный инструктаж с избиениями и так избитой и порванной во всех местах БЧ-2... Потом выяснилось, что ракета в контейнер не пойдёт из-за отсутствия лома, а лом (по-флотски «карандаш») в перечне инструментов не числится, а она без него ну просто не идёт, там надо вот так вот ломом придерживать, а то смазка застывает, и ракету клинит на направляющих, она прёт наперекосяк и застревает – это выяснилось на предшествующей погрузке учебных ракет с учебным не скажу чем, а до этого и при погрузке обычных боевых, фугасно-кумулятивных. И все побежали в разные стороны искать этот несчастный лом, который кто-то куда-то уже уволок, потом нашли, а он кривой в другую сторону, кинулись искать другой...

Короче, задолбались мы с ними, и единственной прелестью было то, что в перерывах между отдельными частями этой зимней симфонии нас от пуза кормили прямо на крейсере (а торчали мы на этом проклятом пирсе тогда почти трое суток, пупея от мороза и от уровня боевой и повседневной организации 170-й бригады ракетных кораблей), не к ужину будь помянута. У Васятки же это было боевым крещением – это была его первая выдача боевой не скажу чего.

Но случилось чудо! – всё как-то утряслось, и процесс наконец-таки дополз до нас. Шли уже вторые сутки спектакля – точнее, вторая ночь, и больше всего нам хотелось как можно скорее привинтить, засунуть, проверить, опломбировать тумблеры в стартовой батарее, отдать формуляры и умчаться в тёплое домой.