Макароны по-флотски

Подкатили ракету, отвинтили и сняли крышку боевого отсека... Мороз, понятно, не оймяконский, но и при минус пятнадцати работать с железом голыми руками – не высший кайф. Васятка, стоя на приставном трапике и наклонившись к ракете, в завязанной под подбородок шапке и флотской шинелке на рыбьем меху, подняв воротник и поминутно дыша на руки, скрюченными пальцами завинчивал гайки и стыковал разъёмы, всё больше и больше проникаясь важностью момента.

Всё бы ничего, но когда наше это не скажу что было, наконец, засунуто, прикручено, подстыковано, законтрено и опломбировано (осталось только крышку отсека Ф-2 сверху привинтить и опечатать) кто-то возьми да ляпни:

– Это ж твоя самая первая, Васятка! Как первая женщина, ещё и кормилица, ты хоть поцелуй её, что ли...

Васятка, который последние десять минут действовал на морозе исключительно с помощью рефлексов, полученных при работе с учебным не скажу чем, и мало что соображал, автоматически наклонился к отсеку Ф-2 и смачно чмокнул заиндевевшую серо-голубую поверхность не скажу чего. Да так и остался.

И всё офигели. А что ещё тут можно сделать, кроме как офигеть? Спичкой отогревать? Кипятком отливать? Спиртом? Паяльной лампой? Нарушение методики работ и предпосылка к локальному чернобылю? Вдуют так, что мало не покажется.

А не офигел только один, и этот «один» был седой мамонт Виталий Палыч Мурашкин, капитан второго ранга и ответственный руководитель всей этой сексопатологии с нашей стороны.

Виталь-Палыч произнёс в морозный воздух продолговатую цитату из морской практики и татаро-монгольского ига, взобрался на шатающийся трапик, встав таким образом позади бедного Васятки, снял меховую перчатку, просунул указательный палец-сардельку под васяткин нос, а среднюю сардельку – за подбородок, и не сильно, но резко рванул на себя. Вой раненого в жопу (то есть в губу, конечно) гамадрила Васятки и вторая, уже краткая, цитата Виталь-Палыча огласили пирс, выведя присутствующих из естественного ступора. Закатившего глаза Васятку ухватили наши мичмана – признанные спецылисты по черепно-лицевой хирургии – и отволокли в кунг для оказания первой медицинской помощи (вы правильно догадались – чай с шылениумом). На поверхности не скажу чего остался кровавый отпечаток, который Виталь-Палыч небрежно вытер кирзой своей лопатообразной ладони.

Странно, но дальше всё пошло ну совсем как по маслу. Быстренько закрыли-опечатали отсек, застропили, подняли и легко засунули в контейнер... и лом сработал прекрасно; и со второй ракетой управились махом, и командир крейсера, расписавшись в отрывных талонах, смочил формуляры чем положено, и нам с Виталь-Палычем да Виктор-Лаврентичем досталось по солидной заслуженной капелюшке... в том числе и за васяткино здравие.

А васяткина губа уже назавтра зажила, и через полтора года он в состоянии лёгкого алкогольного отравления (жара, июль) выпал прямо на башку главному инженеру, который сдуру решил поинтересоваться, какого это хера оборзевший старлей дрыхнет в кабине «Урала», и дёрнул ручку дверцы... Но всё это (и ещё многое) было уже потом.

Резюме: целоваться на морозе вредно. Даже если это твоё первое не скажу что.

СКАЗАНИЕ О ГВОЗДЕ

...Потому что в кузнице не было гвоздя.

(из стишка шекспировских времён в переводе С. Маршака)

К нам на Камчатку приехал дядя Гена.

Где-то там более известный как контр-адмирал Золотухин Геннадий Евпатьевич, начальник Шестой Управы ВМФ, которая опять же где-то там, на самом краю света в Москве.

Приехал проверять уж не помню чего, но проверяльщик дядя Гена был жуть какой жёсткий. С ним пара помощников в чине кап-два, блокнотики-авторучки.

Дядя Гена здоровенный, с сизым лицом прожжённого флибустьера. Существует мнение, что Стивенсон списал своего капитана Флинта с Эдуарда Тича, который Чёрная Борода. Мы этому мнению, конечно, поверим, но не забудем отметить, что в те времена Стивенсон просто никак не мог знать про дядю Гену. И послужной список у дяди Гены – у-у-у, да в таких местах, что Тич печально поджигает фитильки в своей знаменитой бороде. Тичу эти места и во сне не снились. А рык у дяди Гены такой, что всем рыкам рык, особенно когда перед ним на анатомическом столе распластан очередной командир части в звании капитана первого ранга, а вместе с ним его главный инженер, начальник штаба и вся прочая иерархия по нисходящей. Кроме замполита, разумеется. Замполитов дядя Гена не трогал – они для него были чем-то вроде аскарид: жрёшь – ну и жри себе там, не шебуршись, только и кишки изнутри не ковыряй; время придёт – выведем.

Ибо дядя Гена прошёл всю школу ядерно-технического обеспечения сил флота от самого её зарождения и по пути становления. А это вам не хухры-мухры. И был первым начальником Шестого отдела Камчатской флотилии, это ещё в 1960 году.