Макароны по-флотски

И вот он сидит, и сидя, значит, препарирует нашего командира части, который с помощью «Макета доклада начальника РТБ» рассказывает о достигнутых показателях боевой деятельности. Тут, кстати, неплохо упомянуть, что РТБ занимаются (во всяком случае, в описываемые времена занимались) боевой деятельностью двадцать шесть часов в сутки плюс сверхурочно.

Командир у нас, заметим, тоже был не промах, мало чего и кого боялся. И вот он стоит у развешенной на стенке сов.секретной простыни «Макета», и режет правду-матку начальнику Управы. Зло так режет, по живому. А и впрямь: все боевые задачи выполняются не ниже, чем на пять баллов, безаварийно, без единого срыва, но... Но: деятельность вроде как боевая, интенсивность обеспечения сил флота неуклонно растёт, а автотехники новой нет, водителей и вообще людей не хватает, с топливом и запчастями проблемы, то-сё, сама жизнь требует крутой реорганизации, а на предложения по внесению изменений в штат всем наверху плевать, а ты крутись тут как хочешь, и чтоб всё в сроки было, чтоб графики эксплуатации кораблей со спецоружием – тыся в тысю, и чтоб аварийных ситуаций не было, и много ещё чего. Страна помаленьку вступала в новый восхитительный период своего исторического развития, а вместе с ней и армия, и флот со всем своим ливером, то есть с нами в том числе.

Дядя Гена слушал, слушал, а потом и говорит:

– Евгень-Егорыч, ты вот мне про всё про это не заливай. Я обстановку прекрасно вижу и знаю. Всем тяжело, всем непросто. Все ваши заявки и предложения стараемся удовлетворять и, надеюсь, когда-нибудь удовлетворим. А ты мне вот сейчас скажи конкретно: чего тебе больше всего не хватает? Про что ты в заявках не пишешь, потому что оно тебе не положено, а тебе ну вот прям сейчас, ну вот во как надо. И чего тебе никто, кроме меня, ни за что не даст. А? Говори, всё будет.

Тут неплохо сказать, что было такое негласное соревнование между командирами родственных частей – кто чего больше у себя построит. Строили, понятно, хозспособом. Называлось: «хап-способ» – там достать шлакоблоки, тут выменять на шыло цемент, у этих выпросить доски… Строили кто на что горазд – свинодромы, теплицы, караульные городки, складские и технические помещения, словом, всё нужное и не очень нужное. И ездили друг другу в гости – перенимать передовой опыт и, разумеется, хвастаться. Наш кэп, кроме теплицы, свинюрни, клуба-столовой, матросской бани и КТП в автопарке построил ещё и пункт санитарной обработки личного состава (в мирное время – офицерская сауна с гостиницей и бильярдом). Стройматериалов не хватало катастрофически, и поэтому он со злой усталостью посмотрел в глаза дяди Гены и коротко отрезал:

– Гвоздей.

Понятно, что это было сказано от безысходности.

– А? Что? – не понял дядя Гена. – Гвоздей? Каких гвоздей?

– А любых. Железных. Нету гвоздей, тащ адмирал. Вообще никаких. Нам по штату гвозди не положены. И не дают. А надо.

Тут он, кстати, не врал. Гвоздей не положено, да.

– Хм… гвозди. Гвозди… м-да... – дядя Гена пожевал губами и легонько хлопнул двухфунтовой ладошкой по столу: – Добро, Евгень-Егорыч, будут тебе гвозди. Напишешь, сколько и каких.

Ясное дело, гвозди на Камчатке – страшный дефицит. Особенно в РТБ. Кто ж не знает? И поехали они дальше проверять – «на базу», то есть на техническую территорию.

А там – суета сует, все всё вычистили и вылизали, всё покрашено-побелено, смазано и подметено, все по шхерам попрятались, чтоб дяде Гене и его нукерам на глаза не попадаться.

И вот идут они от сооружения номер 2М к «первому сараю». «Сарай» – это хранилище. Там ОНИ, родёмые, ровненькими рядами в полумраке стоят. Кормилицы. Серые, зелёные… ну, в контейнерах, конечно. Стенки у сооружения не очень толстые, два метра всего, железобетон. И ворота откатные – тоже железобетон, сто двадцать тонн. А между «2М» и «первым» – площадка бетонная. Чуть было не брякнул, что мы там в футбол иногда играем. Сбоку площадки – «двойка», тоже сооружение, но поменьше, и тоже обвалованное, то есть холм с деревьями, кустами и здоровенными железными дверями. В шествии принимают участие сам дядя Гена, два его нукера, командир части, главный инженер, его зам и два начальника сборочной бригады: за одной «первый сарай» закреплён, за другой – площадка. По-нашему – два бригадефюрера. А группенфюрер Коля Шкалов, кап-три, ответственный за «первый сарай», уже ждёт у дверей по стойке «смирно» и готовится представляться дяде Гене. И сарай свой к смотру представить. Сверху светит щедрое камчатское солнышко. Летняя теплынь.

Вдруг дядя Гена резко останавливается, словно споткнувшись, и неторопливо выполняет обусловленное возрастом и воинским званием сложное движение под названием «присесть-нагнуться». Вся процессия тут же тормозится: чего это там? Дядя Гена что-то подбирает с бетонки, подносит к глазам а затем поворачивается назад к идущему следом командиру части, да с таким лицом, что капитан Флинт от зависти переворачивается в гробу в своей Саванне.

– Гвоздей, говоришь, не хватает? Держи, Евгень-Егорыч, вот тебе один, это для начала.