«Македонские легенды» Византии

В своем противодействии папе и императору Керулларий попытался воздействовать на Аргира, срывая под любыми предлогами поездку Аргира в Рим и пытаясь воздействовать на сановника через церковную дисциплину, а попутно очернить его в глазах царя. Три или четыре раза Аргир был отлучен патриархом от Святого Причастия по тому обвинению, что ранее причащался опресноками и отстаивал каноничность латинского обряда богослужения. Тем не менее в 1051 г. Аргир был уже в Италии, провел переговоры с понтификом и отправил с соответствующими известиями от себя в Константинополь епископа города Тран Иоанна, которого хитроумный Керулларий вскоре сумел завербовать на свою сторону.

Поняв, что привлечь Аргира на свою сторону не удастся, Керулларий подготовил другие контрмеры. Он воззвал к чувствам простых верующих, акцентировав внимание на тот факт, что норманны в Южной Италии запрещают «греческий» обряд. Единственно не отвеченным остался вопрос, при чем здесь Римский папа?

Разумеется, первый выстрел оказался холостым. И тогда патриарх зашел с другой стороны, ловко приноровив события с другой стороны света к римской проблематике. В 1053 г. по единоличному приказу патриарха были закрыты все латинские храмы в Константинополе. Симптоматично, что это произошло без ведома императора Константина IX, который, конечно же, никогда не согласовал бы такой акт[901].

Надо признать, что с политической точки зрения этот шаг патриарха заметно повышал его авторитет в народе как защитника Православия и патриота. Дело в том, что к X веку в Константинополе обосновалось множество венецианских, а затем и генуэзских купцов – людей очень обеспеченных и надменных. Византийцы их очень не любили, охотно устраивая с ними по всякому случаю драки и беспорядки. И именно эти люди и были прихожанами латинских храмов и монастырей, которые закрыл Керулларий[902]. Несомненно, что ответные меры императора, направленные на реституцию старого положения, могли вызвать у константинопольцев только озлобление. На этой патриотической струне патриарх и сыграл свою новую партию.

Эти события имели и другой вектор продолжения. К тому времени Византия аннексировала почти все армянские княжества, и в Константинополе вполне резонно желали присоединения к Восточной церкви Армянской церкви. Но как это было возможно, если армяне придерживались «латинской» богослужебной практики, включая пост в субботы и употребление опресноков?! Поэтому способ, избранный Керулларием, при всей своей прямолинейности и «топорности», как казалось несведующим умам и эмоциональным характерам, кардинально устранял препятствия для возможного армяно-греческого церковного альянса. Ведь если нет латинского обряда, то армянам и соблазняться уже нечем.

Затем Керулларий отдал распоряжение в адрес всех священников закрытых церквей, чтобы они следовали при богослужении исключительно греческим образцам, угрожая им в случае неповиновения анафемой. Создавая благоприятный для себя общественный фон, он тут же направил послание епископу Иоанну Транийскому (или Трану), подчиненному ему по принадлежности данного епископата к Константинопольскому диоцезу. До последнего времени этот архиерей являлся дипломатическим агентом Аргира, но теперь ему предстояла совсем иная роль. В письме патриарх объяснил необходимость письменного обращения к Иоанну желанием разобрать некоторые отступления Западной церкви от восточной практики, дабы те не получали распространения в Кафолической Церкви[903].

Впрочем, внешне миролюбивый тон Керуллария не выдерживался им до конца, и в некоторых случаях Константинопольский архиерей проговаривался: «О, вы, православные, бегите от общения тех, кто принимает еретичествующих латинян и мнит их первыми христианами в Кафолической и Святой Церкви Божьей! Ибо папа – еретик!»[904]

Попутно Керулларий уговорил архиепископа Льва Охридского (Болгарского) направить Иоанну Трану еще одно, очень резкое послание, но уже от своего имени. Суть его заключалась в том, что архиепископ Болгарии, бывший клирик и хартофилакс Константинопольского патриарха, обвинил Римскую церковь в различных ересях, которым она подвержена уже много веков (!).

Само по себе такое обвинение в адрес одной из первейших как минимум кафедр Кафолической Церкви со стороны архиепископа вчерашней «варварской» страны было неслыханной дерзостью. Тем более что послание Льва Охридского не носило характера частной переписки и не было рассчитано на узкий круг лиц. Напротив, в нем напрямую говорилось, что с посланием должны ознакомиться «все франкские архиереи и сам достопочтенный папа». Более того, адресату рекомендовалось прочитать послание в присутствии всего народа и, сделав несколько рукописных копий, разослать всем архиереям Италии, заклиная их «исправиться»[905].