«Македонские легенды» Византии

В довершение всего Керулларий дал разрешение на издание памфлета «Против франков», в котором были приведены 28 канонических отступлений латинян – по большей части совершенно абсурдных. В частности, им вменялось, будто они крестят младенцев слюной (!) и едят мясо волков. Без сомнения, памфлет должен был укрепить политическую победу патриарха над императором, который, как получалось, сквозь пальцы смотрит на попрание веры со стороны римлян[924].

Теперь император Константин IX, авторитет которого в глазах народа в ту минуту упал ниже низшего предела, вынужден был спасать уже самого себя. Он дважды направлял своих посланников к Керулларию, выдал на его суд в виде «козлов отпущения» двух переводчиков, служивших при легатах во время их пребывания в столице, подписал анафему легатам, согласившись со всеми пунктами обвинения в их адрес, и издал соответствующий императорский эдикт, тем самым легализовав с точки зрения закона, все действия патриарха[925].

Досталось, конечно, и Аргиру, которого в императорской грамоте также назвали «корнем зла» и обвинили в попытках оклеветать Римского папу и его легатов. Катепаном он, конечно же, быть перестал. Однако на самом деле василевс прекрасно отдавал себе отчет в том, чьих рук дело новый раскол. А потому, когда в 1055 г. Аргир прибыл в Константинополь, чтобы отчитаться перед царем в своих действиях и оправдаться, он был принят и даже получил новое назначение, став префектом Бари. Хотя, разумеется, новая должность заметно уступала по компетенции прежней. Как говорят, это событие сломало его, и до конца дней он прожил с тяжестью на душе от неблагодарности судьбы, уничтожившей плоды его рук[926].

Единственным, кто все еще пытался примирить стороны, оказался патриарх Петр Антиохийский, но тот, разумеется, даже слышать об этом не пожелал[927].

Тем временем, легаты вернулись в Рим и написали папе Виктору II подробный, хотя и малообъективный отчет. Оставалась последняя надежда, что понтифик не утвердит акт посланников своего предшественника, но он, верный продолжатель дела Льва IX, торжественно анафематствовал Константинопольского патриарха и всех его сторонников.

Поскольку же под эту категорию подходил и Византийский император, и восточные патриархи, и все византийцы, то тень проклятия упала на всю Восточную церковь. Так произошел Великий раскол Кафолической Церкви, не изжитый до сих пор. Тем более удивительный, что современники в первое время мало придавали значение данному событию, полагая его одним из прецедентов ставшей привычной вражды Римской и Константинопольской кафедр. Увы, они глубоко ошибались…

Сложно не согласиться с той оценкой, что в действительности Раскол произошел вследствие более глубоких причин. И что уже в течение нескольких веков и Запад, и Восток в действительности именно этого события и хотели. «Было желание разрыва – разрыв свершился». И, конечно же, не Filioque и не опресноки, а древний культурно-политический антагонизм Востока и Запада стал действительной причиной этого рокового события.

Не случайно в акте Константинопольского синода так и говорится: «Некоторые нечестивые люди, пришли из тьмы Запада в царство благочестия и в сей Богом хранимый град, из коего, как из источника, истекают воды чистого учения до концца земли». Как не понять, что вся вина римских легатов заключалась в том, что они пришли с Запада?! «Все остальное» было лишь следствием или доказательством их небезупречности[928].

Разумеется, трудно обвинить одного Михаила Керуллария в этом расколе, поведение папы Льва IX также выглядит далеко не безупречным. Но в действительности он лишь повторял слова Римских епископов времен Вселенских Соборов. А те нисколько не сомневались в своем примате над всеми остальными патриархами, напоминая о заслугах Римской церкви в деле защиты Православия.

Но, как справедливо отмечают, объективно папа, живущий в XI веке, не имел никакого морального права говорить языком св. Льва Великого, св. Григория Великого, Целестина, Адриана или Агафона. «Типовой» папа тех времен, о котором говорили, что в Риме властвует не апостол Петр, а Симон Волхв, игрушка, мятущаяся в течение двух столетий в руках различных политических партий. Вечно озабоченный поисками союзников и покровителей, морально падший и совершивший множество преступлений, такой понтифик не мог быть в глазах константинопольцев главой Кафолической Церкви и высшим авторитетом, каким являлись его великие предшественники.

Однако и позиция Константинопольского патриарха, полагавшего себя первым патриархом, управляющим всеми остальными епископами Востока, ничем не лучше. Небезынтересно отметить, что в течение всей переписки с Римом и июльских событий 1054 г. Керулларий даже не счел нужным снестись с Иерусалимским и Александрийским патриархами и узнать их мнение. Да и Петру Антиохийскому он давал лишь поручения, мало задумываясь над его словами и позицией[929].