«Македонские легенды» Византии

Он мог бы поддержать и, как мы увидим чуть далее, поддержит следующую апостасию, но не эту. Можно назвать две главных причины, по которым Керулларий не проявил сочувствия к замыслам Феодосия Мономаха. Во-первых, ему, безусловно, не хотелось помогать племяннику человека, с которым когда-то начал открытую войну, имевшую, не случись смерти Константина IX, все шансы на успех. Во-вторых, как человек очень опытный, Керулларий был превосходно осведомлен о той любви, какую византийцы испытывали к престарелой царице Феодоре. Он готов был «свалить» Стратиотика, но чужими руками. Следовательно, оставалось надеяться на счастливый случай, который, как был уверен Керулларий, вскоре представится[934]. И архиерей не ошибся.

В 1057 г. политическая элита Византии, как всегда, была далеко не монолитной, но на этот раз она жестко разделилась на два противоборствующих лагеря – военных и гражданских чиновников. Уже давно, буквально сразу после смерти императора Василия II Болгаробойцы, военачальники Римской империи были смещены с первых ролей в государстве – их некогда первенствующее положение заняли евнухи и гражданские лица. Конечно, такое умаление военного сословия не нравилось армии, и мятеж Льва Торника был первым сигналом для царской власти – к сожалению, не замеченным.

Новый конфликт возник очень быстро. Весной, когда по сложившейся традиции все византийские чиновники получали ругу – ежегодное содержание, а именно 27 марта 1057 г., несколько полководцев удостоились аудиенции у Михаила VI. Среди них были такие блестящие военачальники, как: магистр (высший титул, на который могли рассчитывать лица, не принадлежащие к императорской семье) Исаак Комнин, магистр Катакалон Кекавмен, вестарх (придворный чиновник) Михаил Вурца, Константин и Иоанн Дуки.

Они только что вернулись с полей сражений и искренне надеялись как минимум на повышения и производство в новые чины, а, максимум, на то, что царь, сам вышедший из стратигов, решится начать замену лиц в высшем управлении. В их требованиях не было ничего неестественного: с первых дней своего царствования Михаил VI отличился тем, что раздавал титулы и должности всем без разбора, надеясь таким способом заслужить симпатии населения. Дошло до того, что многие безвестные чиновники получали повышение на две и даже три ступени – nonsense для византийской системы государственной службы[935]. И разве боевые командиры были менее достойны повышения, чем евнухи и придворные льстецы?!

Однако они ошибались – Стратиотик их не поощрил и очень негативно отнесся к просьбам о повышении. Более того, император откровенно дал понять своим командирам, что недоволен их успехами на восточной границе. Стратиги были потрясены и попытались искать правды у всесильного Льва Параспондила, прознав, будто тот в состоянии влиять на решения василевса. Но евнух принял полководцев еще более сурово, чем император.

Задержавшись на несколько дней в Константинополе, полководцы тайно собрались вместе и решили сместить царя, тем более что, с их точки зрения, права́ Стратиотика на царство были весьма и весьма сомнительны. И дело не в том, что они оспаривали волю покойной императрицы, полководцы лишь руководствовались «общим благом» – безусловной для византийцев политической категории. Боевые командиры полагали, что столь бессильный и неспособный управлять делами Римской империи человек не должен носить титул царя.

К указанным выше лицам примкнули другие полководцы – Никифор Вриенний, проедр Роман Склир, сыновья Василия Аргира и Никифор Вотаниат. Дав друг другу клятву верности, они затронули другой, не менее щекотливый вопрос – кому должна достаться императорская власть после свержения Стратиотика. Первоначально предложили ее Катакалону Кекавмену, армянину по происхождению, великому полководцу, но тот отказался. Действительно, он был замечательным военачальником, но не чувствовал в себе талантов государственного деятеля. Тогда взоры всех обратились в сторону 50‑летнего Исаака Комнина, женатого на Екатерине, дочери Болгарского царя Иоанна Владислава, и эту идею все дружно поддержали.

Примечательно, что, как и предыдущие заговорщики, полководцы избрали местом своей тайной сходки храм Святой Софии, однако, реакция патриарха в данном случае была совсем иной, чем при апостасии Феодосия Мономаха. Совершенно невероятно, что Керулларий ничего не знал о встрече стратигов и их замыслах – хотя бы от служащих храма, круглосуточно пребывавших в нем, он должен был получить соответствующие известия. Тем не менее Михаил Керулларий сделал вид, что ему ни о чем не известно, и Михаил VI так и не узнал, какая опасность нависла над ним[936].