Македонский Лев

Таран триремы врезался в корму корабля смерти, силой удара Пармениона сбило с ног. Скользя по исхлестанной дождем палубе, он ухватился за поручень и попытался встать. Он увидел, как Горгон подбросил древесный корень высоко вверх, проследил взглядом, как подхваченный штормовым ветром корень долетел до палубы триремы. Столкнувшись вместе, два корабля теперь оба закружились в водовороте. Гребцы триремы старались убрать весла в попытке отстраниться от обреченного судна. Однако магия, державшая наплаву корабль смерти, иссякла, и полный вес намокшего дерева тянул на дно и вражескую трирему, утягивая нос книзу, а корму поднимая над водой.

Корабль смерти накренился, сбрасывая Пармениона в море. Но он отчаянно вцепился в поручень левой рукой, правой шаря по застежкам своего ременного пояса. Он никогда не мог плавать с этим весом у себя на животе. Тут могучая волна врезалась в палубу, срывая Спартанца с его места и перебрасывая за борт.

Его шлем был сорван с головы — однако нагрудник еще оставался на нем. Сохраняя хладнокровие, Парменион достал кинжал, разрезав ремешки, пристегивавшие броню. Высвободившись из нагрудника, он вынырнул и увидел, как оба обреченных корабля исчезают в морских волнах.

Справа от себя, на краткий миг, он увидел Аттала, отчаянно пытавшегося держать голову над водой. Бросив кинжал, Парменион поплыл к македонянину. По-прежнему в доспехах, Аттал уходил под воду. Парменион нырнул глубоко, молотя в воде сильными ногами и продвигаясь к тонущему мечнику.

Было темнее темного, но тут вспышка света озарила небо, и Парменион, на один только удар сердца, увидел по-прежнему боровшегося за жизнь македонянина. Ухватив Аттала за наплечник, Парменион поплыл на поверхность. Его легкие едва не разрывались, когда голова, наконец, вынырнула. Аттал вынырнул рядом с ним, но почти тут же пошел на дно под тяжестью нагрудника. Парменион нырнул снова, нащупывая кинжал, который Аттал носил у левого бедра. Кинжал оказался на месте. Спартанец достал его и разрезал ремешки нагрудника. Лезвие было острее бритвы, и мокрая кожа поддалась. Аттал опустил голову, подняв нагрудник вверх и оттолкнув прочь. Освободившись от его веса, он поднялся на поверхность.

Волна высоко подняла воинов, и Парменион увидел линию берега вдалеке. Медленными движениями, экономя силы, Спартанец направился к пляжу, позволяя течениям нести его в укрытие.

Он не оглядывался на Аттала и не позволял себе задумываться о судьбе Александра и остальных. Оставшись один против мощи моря и бури, он замкнул свои мысли лишь на одной цели.

Выжить. 

КНИГА ТРЕТЬЯ, 352-й год до Н.Э.

Скалы Аркадии

Экталис сидел поодаль от своих людей под небольшим нависающим отрогом скалы, глядя как дождевая вода каскадом льется перед ним, стекая с серого камня. Здесь было суше, но случайный ветер направил воду на его голые ноги, и вода затекла за бронзовые поножи, которые он носил. Уныло глядя на избиваемый штормом залив, Экталис мечтал оказаться снова в Коринфе, с женой и детьми.

Он глянул влево, где оставшиеся десять человек из его подразделения укрывались в пещере, затем направо, где пятеро Македонов сидели под дождем и смотрели на море.

Экталис почувствовал, как злоба поднимается в нем, словно желчь в горле. Отвратительные варвары! Как мог столь цивилизованный город, как Коринф, заключить союз с Царем-Демоном, было за гранью его понимания. Однако это случилось, и теперь он идет в составе армии зла.

Будь ты мужчиной, говорил он себе, ты бы выступил против этого решения на агоре, когда советники поставили вопрос на публичное голосование. Но ты не выступил... и выжил. Дебаты шли горячие. Леман, Парсидан и Арданас - все его лучшие друзья - говорили отважно, отклонив союз. Все они были убиты через день после собрания. И теперь правил Филиппос.

Экталис задрожал, когда ветер бросил еще дождевой воды ему за шиворот промокшего белого плаща. "Разыскать Золотое Дитя", - так сказал ему генерал. - "Это приказ Царя".

Он не мой Царь, хотел ответить Экталис. Но не ответил. Вместо этого он отсалютовал, собрал сотню и выдвинулся на запад. Сначала жрецы сказали, что мальчик находится в Лесу Горгона. Теперь пришла весть о том, что он на борту корабля и движется к побережью. Было только десять бухт, к которым мог пристать корабль, и Экталис приказал своим людям караулить их все.

Затем пришли пятеро Македонов - мрачные, хладноглазые воины, гордые и надменные. Чем же это они гордятся, удивлялся Экталис? Еще десять лет назад они совокуплялись с овцами в диких горах своей родины. У них не было ни культуры, ни истории. Но теперь они шагали среди цивилизованных людей, глядя на них сверху вниз, унижая их, как рабов. Унижая нас, как рабов, поправился он.

Но мы и есть рабы, осознал он вдруг. Рабы, служащие осуществлению мечты безумного детоубийцы.