Македонский Лев

Клочок лазури появился в небе на востоке, солнце осветило дальние утесы. На один лишь миг, Экталис почувствовал, как настроение улучшается; затем он увидел, как Македоны поднялись, один из них указывал на береговую линию. Экталис посмотрел вниз и увидел, как из воды выходит маленький ребенок.

Сердце его затрепетало. Каждый знал незавидную судьбу мальчишки - он будет принесен в жертву Царю-Демону.

Дождь прекратился, тучи разошлись. Экталис вернулся к своим людям. Отправив двоих собрать солдат с других бухт, коринфянин повел своих воинов вниз по склону к пляжу, пятеро Македонов двинулись следом, уже обнажив мечи.

Затем перед ним предстала картина, которую Экталис долго не сможет забыть. В волнах показался дельфин, рядом с которым плыла обнаженная женщина, держась за его плавник. Существо подплыло к берегу, позволив женщине встать ногами на дно и пойти через прибой.

- Молим тебя, Посейдон, Повелитель Глубин, - зашептал солдат рядом с Экталисом. Другой коринфянин подхватил молитву: - Смилуйся над нами, благослови наши семьи и град наш.

Богиня прошла вперед, опустилась на колени рядом с мальчиком и обхватила его руками. Македоны вышли на песок и двинулись на нее.

- Стоять! - вскричал Экталис, но Македоны оставили его приказ без внимания, и тогда он побежал, его люди следом за ним. Худощавый воин-Македон отвел меч назад, готовый вонзить его в живот женщине. Экталис набросился на него, сбивая с ног.

- Что, во имя Гекаты, ты творишь? - вскипел офицер Македонов, высокий, широкоплечий воин с бородой в виде трезубца.

- Она - одна из дочерей Посейдона, Канус. Или ты не видел, как она рассекала волны на дельфине?

Канус покачал головой. - Дурак! Она ведьма - вот и всё. А теперь отойди.

- Нет! - вскричал Экталис, выхватив меч. - Вы не причините ей вреда. Забирайте ребенка, но женщине вы не сделаете ничего дурного.

- Если ты воспротивился в этом мне, - прошипел Канус, сверкнув темными глазами, - значит, ты воспротивился моему Царю. А это крамола.

- Пусть так, - ответил Экталис, тщетно пытаясь унять собственный страх.

Канус заметил его ужас и рассмеялся. Звук его смеха вонзился в Экталиса больнее, чем меч, и он ощутил, как внезапная отвага просыпается в нем.

- Скажи слово, капитан, и мы порежем этих псов на куски, - сказал коринфский воин. Экталис был изумлен. Он знал, что люди не слишком его уважали - если уважали вообще, ибо он никогда не был человеком действия. Канус обернулся и посмотрел на восьмерых коринфян.

- Вы намерены воспрепятствовать мне? Думаете, пятеро Македонов не сумеют вас всех поубивать? Ну что ж, подумайте вот о чем, безмозглое отребье. Мое сознание напрямую связано с Верховным Жрецом, а его - с Царем. Всё, что здесь происходит, уже передано кому следует. И если будете упорствовать, то умрете не только вы, но и все ваши семьи. Поняли? - Канус увидел, как коринфяне присмирели, убрав ладони от мечей, и повернулся к женщине. Но едва он шагнул к ней, Экталис выступил вперед и встал между ними.

Канус атаковал коринфянина, но Экталис парировал клинок, посылая обратный удар Македону в лицо. Канус отскочил, и меч безболезненно просвистел перед ним. Затем он прыгнул вперед, вонзая свой меч Экталису в пах. Коринфянин понял, что ему конец, но из последних сил вонзил клинок в шею Кануса, проникнув мечом под челюсть, через рот и язык, погрузив лезвие в самый мозг Кануса. Македон завалился вперед, своим весом вырвав меч из руки Экталиса, а умирающий коринфянин упал на колени.

Богиня приблизилась к нему, подняв его меч. Но зрение его уже угасало, и он повалился ей в ноги.

- Мне... очень... жаль, - прошептал он. 

* * *

Дерая положила умирающего на спину, не обращая внимания на оставшихся Македонов. Ее дух проник в него, летя по артериям и венам, пока она не достигла страшной раны, зиявшей внизу его живота. Так быстро, как только могла, она начала работать над разорванной артерией в паху, закрывая ее, удесятеряя свои целительные силы. Перейдя к мышечному корсету, она первым делом приостановила ток крови, затем соединила ткани как следует. Коринфянин был в кожаной набедренной юбке, что предотвратило более глубокое проникновение клинка. Наиболее опасная рана была в паховой области, но теперь, когда она была заживлена, воин мог выжить. Дерая вернулась в свое тело и открыла глаза.

- Баба пускай живет, - заговорил высокий Македон, - но мальчишка - наш.

- Забирайте его и уходите, - сказал коринфянин, который до того первым говорил в поддержку Экталиса.

- Мальчик останется, - заговорил другой голос, глубокий и с нотками металла, и Дерая обернулась, увидев, как к ним подходит незнакомый воин. Его лицо скрывал бронзовый шлем, и его броня ярко сверкала на солнце. Он быстро бежал по песчаному пляжу, приближаясь, и она увидела, что бронза, покрывающая его лицо, была не маской, а живым металлом; бронзовые веки над бронзовыми глазами, бронзовая борода и бронзовый рот.

- Ты кто такой? - спросил новый командир Македонов, воин с топорным лицом по имени Плий.

- Я - Шлем. И мальчик - мой.