Макей и его хлопцы

Дед Мидрофан был потрясен. Он ешё никогда не слышал, чтоб коза могла так ужасно кричать от горя. У козы стало судорогой сеодить передние ноги: они, изгибаясь, как-то поднимались вверх, глаза ее остановились и немигающе смотрели на кровь, льющуюся из горла ее дитяти. Мурашки забегали у стариков по согнутым спинам. Молодого немца самого охватил какой-то ужас: бросив зарезанного козлёнка, он пустился бежать. Побежал и старый немец. Коза стояла, опустив вниз голову. Она точно окаменела.

Партизаны, идя на Милое, жалели, что с ними нет старика Бородича. Он остаётся в лагере. Лёжа на топчане, он ворчал на свою чёрную немочь:

— Лихоманка все кости поломала.

Он не хотел признаваться, что это уже старость брала верх над бывшей его богатырской силой.

Макей был на коне.

— На Милое! Марш! — скомандовал он.

Две партизанские роты — Карасёва и Бабина — зашагали по тесной лесной дороге. Битюги, запряженные в пушку, натянули постромки и та тронулась, заскрипев высокими деревянными колёсами, окованными толстым железом.

День был ясный, тёплый. Солнце по–весеннему пригревало землю. Партизаны шли быстрым шагом, рубахи от пота пристали к спинам. В Милом хозяйничали немцы, надо было спасать родную белорусскую вёску.. Из леса к ним навстречу выходили жители станциц Милое. Они присоединялись к партизанам и шли одни сзади пушки, другие — впереди отряда, ведя его кратчайшим путём.

Вот, наконец, и Милое. С опушки видно, как фашисты навьючивают фургоны имуществом крестьян. Скот уже выгоняли из деревни. Один гитлеровец, с большим горящим факелом, побежал к крайней хате — оттуда тянул ветерок. Враги решили спалить деревню. Но задача партизан — не допустить этого. Бибиков моментально развернул пушку, а Попов уже успел загнать в патронник снаряд и щёлкнул замком. Не более как через минуту раздался оглушительный выстрел. Снаряд с воем понёсся в деревню и разорвался почти у самых ног поджигателя. Немцы, побросав всё, пустились наутёк, подхлёстываемые партизанскими пулями: вся опушка чуть зазеленевшего леса закурилась от частых выстрелов.

Крестьяне вернулись из лесу и, добив некоторых из оставшихся чужеземцев, начали разбирать свое имущество.

— Хоть Май встретим, — говорила пожилая женщина, — а там, как бог даст.

Никто в то время не был уверен, будет ли он завтра жив.

Макеевцы возвращались в лагерь весёлые. Но они услышали весть, которая их сильно опечалила: умер старик Бородич. Он недавно пришёл в отряд, но все партизаны искренне полюбили этого высокого и сухого старика с суровым лицом и строгими суждениям.

И вот он лежит мёртвый.

XIV

По случаю Первомая завтрак был отменный. Шеф-повар Свирид, Оля Дейнеко и Ропатинский, пожизненно определённый Макеем в повара после неудавшейся диверсии на железной дороге, напекли на каждого по пяти драников, наварили столько супа, что и не съесть его. Партизаны старательно чистили брюки, гимнастёрки, сапоги и ботинки. Оружие блестело.

Макей ходил от группы к группе, шутил, смеялся, радуясь вместе со всеми хлопцами Первомайскому празднику, предстоящим военному параду и концерту. Но что же это у него вдруг что-то защемило сердце? «Броня. Как она?»

Чудесное первомайское утро. Природа, пробуждаясь, тянется к жизни. Чистое лазурное небо плавится в лучах утреннего солнца. И небо это кажется большим и светлым пологом, раскинувшимся над нашей великой Родиной. На деревьях лопаются почки, они зазеленели, словно обрызганные крапинками парижской зелени. И на землю весна уже бросила свой зелёный ковёр, с вотканными кое–где в него фиолетовыми колокольцами подснежников.

Одна большая, чуть зазеленевшая поляна избрана местом для военного парада партизан. Здесь ещё вчера соорудили нечто вроде трибуны. К девяти часам утра поляну начали заполнять вооруженные люди. Шум людских голосов, песни. В самом центре поляны играет гармонь. Кто-то громко оттопывает плясовую. Зрители в такт музыке хлопают в ладоши. Раздаются крики одобрения, и вот две человеческие фигуры под крики «ура» летят в воздух. Их руки и ноги смешно разбросаны. Оказывается, цыган Петых Кавтун соревновался в искусстве пляски с цыганом из берёзовского отряда.

Под могучей сосной собрались певцы–макеевцы: Андрюша Юрчук, Ваня Усов, Алёша Байко, Юрий Румянцев, Степанов и другие. Как они поют! Слушай, и не наслушаешься! Так иной раз завернут, аж мороз по коже подерёт и слезинки выкатятся на щёки. И ведь не слезливая песня, а на вот поди! Веет от песен то далекой стариной, богатырской удалью, то нашим сегодняшним героическим днем, где «трех разведчиков, трех товарищей повстречала в степи беда».

По просьбе гостей макеевцы спели две песни, написанные Иваном Свиягиным. Одна из них— «Макеевцы»: