Махабхарата

Одни лишь пандавы теперь не кричали:

Замолкли в смятенье, замолкли в печали.

Сверкнула стрела, о возмездье взывая,

Как мощного Индры стрела громовая,

И в грудь сына Кунти вошла, свирепея,

Как в глубь муравейника — детище змея.

И Арджуна вздрогнул, стрелою пробитый,

Гандиву он выронил — лук знаменитый,-

Иль это земля затряслась беспричинно,

А с ней — и горы высочайшей вершина?

Сын Радхи вселил в неприятеля ужас,

И на землю спрыгнул он, и, поднатужась,

Решил, напрягая усилия снова,

Извлечь колесницу из праха земного,

Но вновь неудачею кончилось дело,-

Судьба ему, видно, помочь не хотела!

Сын Кунти пришел в это время в сознанье.

Он вынул стрелу, чье ужасно блистанье.

Казалось ее острие заостренней

Двух крепких, двух сложенных вместе ладоней,-

Иль Яма всеправый свой скипетр уставил?

И сына Панду Васудева наставил:

"Карну обезглавь: да погибель обрящет,

Пока из земли колесо свое тащит!"

Внял Арджуна слову его, как приказу.

Своею стрелой всегубительной сразу

Он стяг сына Радхи низверг с колесницы,

Алмазом украшенный, цвета денницы,

Усыпанный золотом и жемчугами,

Встречаемый с ужасом всеми врагами,

Войскам придававший отваги в боренье,

Умельцев, художников лучших творенье,

Сверкающий блеском сиянья живого,

Пугающий обликом льва боевого,

Стрелой сына Кунти повергнутый ныне,

Во прахе лежал этот стяг на равнине:

Мечты о победе, о славе и чести

Повергнуты были со знаменем вместе!

Увидев повергнутый стяг величавый,

"О, горе!" — вскричали твои кауравы,

Уже не надеясь, что в схватке великой

Одержит победу Карна солнцеликий.

Сын Кунти извлек между тем из колчана

Стрелу, что разила врага невозбранно,

Как жезл многогневного Индры, сверкала,

Как луч многодневного Солнца, сжигала,

Людей, лошадей и слонов низвергала,

Любое дыханье на смерть обрекала!

Она, шестиперая, прямо летела,

Как Индры стрела громовая, блестела,

Взвивалась, насыщена кровью и мясом,

Страшней становясь с каждым мигом и часом,

Не диск ли Нараяны смертоточивый?

Иль это — ужасная палица Шивы?

Иль это есть демон — кровавый Кравьяда,

Для коего мясо сырое — отрада?

Стрелу, наполнявшую страхом и дрожью

Не только бесовскую рать, но и божью,

Сын Кунти извлек, быстроту ее зная,-

И сдвинулась разом поверхность земная

Со всем, что в покое на ней находилось

Иль было в движенье, росло и плодилось.

Сказали святые на небе высоком:

"Да мир не погубит она ненароком!"

Извлек ее Арджуна славолюбивый

И сблизил стрелу с тетивою Гандивы,

И лук натянул, и уверенно, властно

Он, сведущий в мантрах, сказал громогласно:

"Да будет стрела, что сработана прочно,

Дыханье врага унести правомочна!

Наставникам преданный, в чащу густую

Ушел я, отшельника долю святую

Познал и услышал друзей наставленья.

Во имя такого ко благу стремленья,

Пусть эта стрела супостата низложит,

Карну, всепобедная, пусть уничтожит!"

Стрелу, что похожа была на творенье

Того, от кого происходит горенье,

Стрелу, что своею сверкающей сутью

И смерть наполняла смятеньем и жутью,-

Сын Кунти метнул и воскликнул, ликуя:

"Да радость победы стрелой извлеку я!

Как месяц — пылая, как солнце — сверкая,

Карну да повергнет стрела боевая,

Пусть мне над Карною победу доставит,

Карну в обиталище Ямы отправит!"

Владелец гирлянды и яркой короны,

Огнем торжества изнутри озаренный,

Метнул он, победы ища над Карною,

Стрелу, что и солнцем зажглась и луною.

Стрела полетела — и грозное пламя

Объяло всю землю — с лесами, полями,

И Арджуна, яростью гневной богатый,

Карну обезглавил стрелою заклятой:

Так Индра от зла все живое избавил,

Он Вритру стрелой громовой обезглавил.

Так был обезглавлен на поприще бранном

Сын Солнца, Карна, — сыном Индры, Багряным!

С тех плеч голова на равнину слетела,

Упало затем и могучее тело.

Как солнце в зените на небе осеннем,

Наполнив сердца храбрецов потрясеньем,-

Свалилась во прах голова: наступила

Пора, чтоб за гору скатилось светило,

И вот его диск, цветом крови окрашен,

Горит за горой среди пастбищ и пашен...

Познавшая благо, душа не хотела

Покинуть красивое, мощное тело,-

Вот так покидает свой дом неохотно

Владелец дворца, где богатство — бессчетно.

А тело лежало, безгласно, безглаво,

Потоки из ран извергались кроваво,-

Не горный ли кряж ниспровергнут высокий

И, охрой окрашены, льются потоки?

Сиянье из тела Карны излучалось,

Рожденное Солнцем, к нему возвращалось,

Сливалось с закатным свечением алым...

Застыли пред зрелищем столь небывалым

В молчании две потрясенные рати:

О, так еще день не пылал на закате!

Но сомаки, быстро и шумно воспрянув,

Содеяли весело бой барабанов,

В литавры ударили перед войсками,

Плащами размахивали и руками,

И в раковины затрубили пандавы:

Их недруг лежал бездыханный, безглавый.

Довольны и Кришна и Арджуна были

И радостно в раковины затрубили.

Так Солнца достигло сияние тела,

А тело — в пыли — словно Солнце горело!

В нем стрелы торчали, и ток непрестанный

Струился из каждой зияющей раны.

Восславили Арджуну воины рати,

Гремели восторг и веселье объятий,

Теперь для пандавов не стало печали,

Плясали одни, а другие кричали:

Сын Радхи, внушавший им ужас дотоле,

Лежал распростертый на воинском поле!

Его голова — предвечерней порою –

Горела, как солнечный шар за горою.

Она, словно жертву принявшее пламя,