Махабхарата. Рамаяна

Царевич Кошалы с братом Лакшманой и прелестной Ситой покидают городские пределы. Жители Айодхьи неотступно следуют за ними. Рама останавливает колесницу и уговаривает их вернуться. Он восхваляет достоинства Бхараты, нового царя. Горожане говорят, что им не нужно другого правителя, кроме Рамы.

Путники достигают реки Тамаса. Спускается ночь. Они располагаются на ночлег. Рама и Сита засыпают. Лакшмана и Сумантра до рассвета беседуют о несравненных доблестях старшего сына Дашаратхи. Едва озаряется небо, изгнанники вновь пускаются в путь. Пробудившиеся жители Айодхьи уже не находят любимого царевича.

Меж тем колесница, ведомая Сумантрой, уносится все дальше на юг. Изгнанники достигают вод Ганга. Здесь они ласково прощаются с возничим, затем, переправившись через священную реку, углубляются в чащу леса.

[Рассказ Сумантры о проводах Рамы] (Часть 59)

Вернувшись в Айодхью, поведал царю колесничий,
Что стала держава обширная горя добычей.

«Поникли деревья прекрасные, полные неги, —

Сказал он, — увяла листва, и цветы, и побеги,

О раджа, везде пересохли пруды и озера,

И в дебрях не видно животных, приятных для взора.

Не бродят стадами слоны трубногласные в чаще,

Немой и пустынной, как будто о Раме скорбящей.

Сомкнулись душистые лотосы, грязным налетом

Подернута влага речная и пахнет болотом.

Не видно ни рыбок, ни птиц, умиляющих душу,

Весельем своим оживляющих воды и сушу.

Густые деревья, что были цветеньем богаты,

Теперь оскудели, утратив свои ароматы.

Где ветви клонились, плодами душистыми славясь,

Там вянущий цвет не сменяет упругая завязь!

О бык среди Ману потомков

[199], при въезде в столицу,Встречая пустую, без Рамы, твою колесницу,
Никто не приветствовал нынче Сумантру-возницу!

На Царском Пути я услышал толпы многолюдной

Рыданья о Раме, свершающем путь многотрудный.

И жены у башенных окон, сдержаться не в силе,

Стонали и слезы из глаз неподкрашенных лили.

И, Рамы не видя, прекрасные эти, в печали,

Сквозь горькие слезы, друг дружку едва различали.

В стеченье народа, где плакали все без изъятья,

Друзей от врагов распознать не хватало понятья.

Почуя людскую разладицу и неустройство,

Слоны ездовые и кони пришли в беспокойство.

О раджа великоблестящий, подобна отныне

Столица твоя Каушалье, скорбящей о сыне».

И слово супруге сказал наделенный всевластьем,

Правитель Айодхьи, своим сокрушенный злосчастьем:

«Без Рамы — тонуть в океане кручины остался!

С невесткой — что с берегом бурной пучины расстался!

Мои воздыханья, — сказал он, — как волн колыханье.

Воздетые руки, — сказал он, — как рыб трепыханье.

Горючие слезы, — сказал он, — морские теченья.

И пряди седые, — сказал, — водяные растенья.

Горбуньи коварная речь — крокодилов обилье.

Кайкейи — врата в преисподнюю, морда кобылья!» [200]

Изнывающий от горя и тоски отчаявшийся Дашаратха вспоминает проступок своей юности.