Махабхарата. Рамаяна

Однажды Карна, стоя в озере чистом,
Молитвенно руки сложив пред Лучистым,

Хвалил, славословил Источник Сиянья.

Шли брахманы к мужу, прося подаянья:

Он дваждырожденным, исполненным рвенья,

Ни в чем не отказывал в эти мгновенья.

Прося подаяния, в жреческом платье,

Явился и Индра к нему на закате.

Приветствовал брахмана воин всем сердцем:

Не зная, что он говорит с Громовержцем,

Сын Радхи спросил: «Что ты хочешь? Запястья?

Поместья? Иль женщин — цариц сладострастья?»

А брахман: «Не надо мне жен и поместий!

Мне серьги, с тобою рожденные вместе,

И панцирь отдай, что срастался с тобою,

Коль Щедрым ты правильно прозван молвою.

Их надо отсечь от могучего тела, —

Лишь этого дара душа захотела!»

Карна: «Как велит нам обычай наш древний,

Ты женщин возьми, и стада, и деревни,

Возьми ты что хочешь, о брахман почтенный,

Но только не серьги, не панцирь бесценный!»

Карна становился все жарче, смиренней,

Но брахман, иных не желая дарений,

Настойчиво требовал чаще и чаще:

«Хочу только серьги и панцирь блестящий!»

Сын Радхи слегка улыбнулся, воскликнув:

«Со мной они вместе родились, возникнув

Из амриты: ими владея с рожденья,

Вступаю, не ведая смерти, в сраженья.

Я дам тебе царство с красою нетленной,

Но только не серьги, не панцирь бесценный!

Вручив тебе серьги и панцирь в придачу,

Я сразу же неуязвимость утрачу.

Узнал я тебя, чья убийственна кара.

О Индра, не требуй ты этого дара:

Не мне, а тебе, над богами владыке,

Дарить подобает, о молниеликий!

Коль серьги отдам тебе с панцирем вместе,

Мне будет несчастье, тебе же — бесчестье.

Но если и серьги и панцирь бесценный

Отдам, — то хочу я, о Индра, замены».

А Индра: «Как видно, Источник Сияний

Тебе, что приду я, поведал заране.

Возьми, о Карна, все, что хочешь ты, кроме

Стрелы громовой, возникающей в громе».

Воитель, наученный Светом Вселенной,

Промолвил: «За серьги и панцирь бесценный

Отдай мне копье, что, не зная изъятий,

Пронзает без промаха недругов рати».

Владыка громов поразмыслил немного, —

И вот что воитель услышал от бога:

«За серьги и панцирь, с которыми вместе

Родился, — получишь для битвы и мести

Копье, что врагов поражает сурово

И в руки твои возвращается снова.

Но если погибнет твой враг самый главный,

Неистовый самый, всесильный и славный,

Ко мне, — если ты подчинишься условью, —

Копье возвратится, окрашено кровью».

Карна: «Вот такого и жажду убить я,

Один мне и нужен для кровопролитья!»

А Индра: «Врагу нанесешь пораженье, —

Тому, кто неистов и страшен в сраженье,

Но он, чья погибель тебе так желанна,

Всегда охраняем, и эта охрана —

Есть Ви́шну, Нарáяна: знающий веды

Его называет и Вепрем Победы»^{24}.

Карна: «Я и это условье приемлю, —

Но только втоптать бы ревущего в землю,

Но только пронзить бы копьем знаменитым

Врага: пусть неистовый станет убитым!

И серьги и панцирь отдам, ослабелый.

Прошу я: когда отсеку их от тела,

Когда нанесу себе тяжкую рану,

О Индра, пусть я безобразным не стану».

А Индра: «Во лжи ты не ищешь соблазна, —

Не станет поэтому плоть безобразна.

О лучший из лучших, изведавших слово,

Подобно отцу, засияешь ты снова!

Но помни, что только в сражении трудном

Воюют с врагами копьем этим чудным,

А если ты в легкой метнешь его сшибке, —

Тебя же оно поразит по ошибке».

Карна: «Ты поверь мне, о бог громогласный:

Копье я метну только в битве опасной».

И взял он копье, что на солнце блестело,

И начал он резать мечом свое тело.

Тогда полубоги, и боги, и бесы,

Заоблачные раздвигая завесы,

Увидели, как себя режет великий,

И вот раздались изумления крики:

Не чувствуя боли, не ведая раны,

Светился по-прежнему лик осиянный!

Литаврами свод огласился высокий,

Низринулись ливней цветочных потоки

В честь мужа, что плоть рассекал свою смело,

Порой улыбаясь. И вскоре от тела

Он серьги и панцирь отсек, еще влажный,

И богу вручил их воитель отважный.

Карну обманул Громовержец лукавый,

Желая, чтоб стали сильнее пандавы.

Он ввысь улетел, совершив вероломство.

Поникло в тоске Дхритараштры потомство,

Услышав, что Индрою воин ограблен.

А отпрыски Кунти, узнав, что ослаблен

Воитель Карна, чей отец был возничим,

Леса огласили ликующим кличем.