Махмуд Эсамбаев

Ну, а из тех шуточек, которыми он меня периодически крепко пугал, припомню такую. Частенько он заходил ко мне в горком партии (тут мы обычно встречались перед выступлением) и, шагая по коридору, вполне отчетливо ворчал: «Как это ты можешь тут работать?! Это же настоящее белогвардейское гнездо! Обрати внимание, как этот дом от людей охраняют. Простая бабушка разве сможет сюда попасть, чтобы с кем-нибудь поговорить… ну, не сердись, не сердись. Есть тут и нормальные люди, вот ты, например», — и хлопал меня по спине.

При том что Махмуд был не прочь отпустить и отпускал частенько весьма опасные шутки, он умел очень тонко улаживать и разряжать всякие трудные ситуации. Если он, например, видел, что я обижен или заведен до крайней степени какими-то неприятностями, на работе или в быту, он умел незаметно, рассказав какую-нибудь забавную историю, а то и просто приобняв, похлопав по плечу, снять напряжение, и всё вдруг становилось легко и просто. От него явственно исходило какое-то доброе тепло (сейчас говорят — положительная аура).

С ним очень интересно было разговаривать на философские темы. О добре и зле, искуплении и грехе, чувствовалось, что он немало размышляет над подобными вопросами. Это неудивительно. Махмуд был редкостный книголюб и много читал. Можно только удивляться, когда он между своими концертами, непрерывными репетициями и разучиванием новых программ успевает еще и читать. Он успевал. И умел к тому же интересно и кратко изложить суть прочитанного, что вообще-то мало кому удается.

Как я жалею, что у меня в те времена не было маленького удобного диктофона. Я бы тогда записал, а сейчас с превеликим удовольствием по новой прослушал бы замечательные лекции Махмуда, эти невольно подслушанные веселые перебранки в гримерке, глубокие рассуждения о жизни и смерти, а потом передал в издательство, чтобы всё это выпустили отдельной книгой. Поверьте — получилась бы полная жизненных наблюдений, философская и веселая, совершенно неповторимая, как сам Махмуд Эсамбаев, книга.

Этот человек самим Господом был одарен просветленной душой.

Признаюсь сразу, если уж заговорил о Боге, — я не являюсь фанатичным приверженцем какой-то одной религии. Считаю всякий фанатизм (и религиозный в том числе) явлением опасным и не божественным вовсе, а дьявольским по своей сути и происхождению.

Я верю в Единого Бога — Высший Разум, общий для всех людей.

Такой же, в этом я глубоко убежден, была житейская религия Махмуда Эсамбаева. Его Бог никогда не призывал к непримиримости, злобе, уничтожению несогласных с его личной или государственной догмой. Его Бог творил красоту и через нее способствовал сближению между людьми. Душа Махмуда была чистой и человечной, как его поразительный щедрый талант.

Талант этот был безграничен. И это несмотря на то, что он закончил всего шесть классов средней школы… да ведь, наверное, даже и не закончил, так как двойку по математике так и не исправил до конца своей жизни. Дело в том, что в период, когда нужно было исправлять двойку, танец уже подхватил Махмуда и унес далеко от школьной парты и школьных забот.

Талант его был так многогранен, что я не сомневаюсь, столь одаренный человек мог бы стать великим в любой сфере человеческой деятельности. Даже и в математике, если бы жизнь его сложилась иначе и нашелся учитель, который сумел открыть ему высокую красоту этой исключительно интересной, хотя и сложной науки. Ведь для Махмуда высшим приоритетом любой человеческой деятельности была именно красота.

Следует признать, что мечта отца Махмуда была не столь уж и далека от реальности. Много лет Алисултан упрямо твердил, что его сын бросит бесполезные и бессмысленные танцы, начнет прилежно учиться и станет судьей. Причем не каким-то рядовым судьишкой, а великим, грозным и мудрым судьей, который сумеет защитить и возвысить свой многострадальный народ.

Не сомневаюсь, что Махмуд мог стать судьей и прокурором и даже большим ученым-юристом. Внутреннее ощущение красоты и гармонии позволило бы ему добиться успеха в самых разных профессиях и науках, однако его раз и навсегда захватил танец. Тут существовало одно исключительное условие. Для профессионального танца, этого редкостного вида человеческой деятельности, у Махмуда были чудесно приспособлены не только разум и душа, но и тело. Тело Махмуда было подобно волшебной скрипке, против которой даже изделие гениального Страдивари показалось бы стандартным фабричным продуктом.

В этом человеке счастливо соединились все необходимые качества — разум, душа и тело, а в итоге возник идеальный, единственный в мире инструмент для передачи божественной красоты танца. Причем не только горского кавказского, к чему, кажется, с самого рождения приспособлен всякий чеченский мальчишка. Махмуд понимал и мог во всей полноте передать красоту танца любого народа земли. Неудивительно, что по этому пути он и пошел в своей жизни и творчестве.