Махмуд Эсамбаев

Не будь этого пьяного банного акта, вся наша теперешняя жизнь была бы другой. И, уж точно, она была бы не хуже, потому, что не случилось бы этого безумного парада суверенитетов, а значит, и чудовищной войны на Кавказе, которая и сегодня отравляет всем нам жизнь и совершенно неясно, когда она кончится. Убежден, не будь этой войны, Махмуд прожил бы на несколько лет больше.

И хотя на эти темы мне с Махмудом конкретно говорить не пришлось, но я по многим его высказываниям понял, что всё это «демократическое преобразование», а по сути разрушение нашей большой Родины стало для него главной трагедией последних лет жизни…»

* * *

Махмуд был истинный чеченец. В нем собрано всё, что составляет неповторимый характер этого народа. Яркая талантливость, безумная храбрость, стремление к независимости. Этот народ не приемлет ни ермоловского, ни сталинского усмирения, он требует уважительного, серьезного, заинтересованного отношения, которое так замечательно и полно выражено у великих русских людей, таких как Михаил Юрьевич Лермонтов и Лев Николаевич Толстой.

Не грубая сила, не пушки, а только взаимный интерес и уважительное отношение к народным традициям и культуре способны разрешить самые трудные споры между людьми и народами.

За это святое дело Махмуд Эсамбаев положил всю свою жизнь, и это была самая главная его забота.

«Злоба, оружие, война никогда не сплачивали людей, государства, — говорил он. — Людей сближают знания, культура, доброта, выдержка, благородство. Именно эти качества, особо выделенные в священном Коране, всегда высоко ценились нашими предками».

Часть пятая ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава первая ВЕЛИКИЙ, НО НЕ НЕМОЙ

Такое случалось нередко, особенно в последние годы. Закончив свою программу, Махмуд подходил к микрофону и начинал говорить со зрителями.

Случалось, даже пел.

У него, как уже говорилось, был прекрасный баритон и абсолютный музыкальный слух. Если бы он захотел стать певцом, это не составило бы ему труда. Однако он к этому не стремился. Только в одном своем номере «Голубка» он танцевал и одновременно пел гениальную песню о любви «Бесаме мучо». Весь зал подпевал ему.

Он любил не себя в музыке, а музыку вообще.

На первом месте у него шли великие теноры от Карузо и Тито Гобби до нашего современника Пласидо Доминго. Нередко, закрывшись от всех, часами слушал симфонии Моцарта или Верди, особенно его «Реквием». Обожал испанских гитаристов Андреса Сеговию и Пако де Лусию и замечательно подстукивал им на кастаньетах. Про Сеговию всегда говорил, что это всесторонний гений, так как в девяностолетием возрасте обзавелся ребенком, и тут же напоминал, что и его отец, красный партизан, произвел его на свет, будучи почти восьмидесяти лет от роду.

Зрители очень любили такие его незапланированные выступления и долго не отпускали со сцены…

О чем он говорил? О самых серьезных вещах. О красоте и безобразии. О добре и зле. О книгах, которые недавно прочел. Он обязательно читал те книги, о которых шла какая-то молва, не важно, хорошая или плохая.

Махмуду очень нравилась повесть Валентина Распутина «Прощание с Матерой». Он нередко говорил о ней, размышляя, какой быть деревне, в том числе и чеченской — старинной, кондовой, нелегкой для жизни, но твердо стоящей на земле, или современной и комфортабельной, как на Западе?

Он считал, что непременно что-то теряется и в том, и в другом случае.

В заключение разговора Махмуд говорил, что даже самое многолюдное обсуждение вопросов, поднятых в серьезной книге, дела, конечно, не решит. Да и сам он устраивает обсуждение вовсе не для того, чтобы вынести решительный приговор, но для того только, чтобы те, кто его слушает, эту книгу обязательно прочитали…

Он часто бывал в театрах. Если не нравилось, то, случалось, уходил с половины спектакля, не скрывая разочарования. Если нравилось, сидел до конца и принимал активное участие в завершающих аплодисментах. Не стеснялся кричать «Браво! Бис!» и даже бросать на сцену цветы.

Любимые театры Махмуда: Большой, Мариинка, БДТ (тут у него была любимая вещь — «Ханума» в постановке Георгия Товстоногова, которую он смотрел много-много раз)… ну и, конечно, родной Грозненский театр имени героя-пулеметчика Нурадилова. Тут любимый спектакль: «Бож-Али». Вот его собственный отзыв:

«…Был в театре имени Нурадилова, когда принимался спектакль «Бож-Али», а 3 октября 1965 года имел счастье быть уже на девяностом его представлении. Девяносто раз за полгода! Успех сверх меры! И всегда аншлаг…

Замечательная пьеса. Хамидов — знаток людей, их психологии. У него острый глаз на все трагическое и смешное. Есть что-то гоголевское в нем — это его смех сквозь слезы! А как он владеет нашим, истинно чеченским, народным языком, с обычаями, с колоритом речи, образной остротой, где все оттенки нашего характера, нашей истории, непростой судьбы.

Это народный автор и истинно народный спектакль».

Очень интересовал Махмуда Бомарше.