Махмуд Эсамбаев

По ее просьбе Махмуд плясал, декламировал, говорил и пел, наверное, не меньше часа. Он делал всё так вдохновенно, и всё получалось у него так похоже, что великая актриса, которая поначалу смеялась и аплодировала, под конец стала серьезна, обняла влюбленного в нее незаурядного мальчика и сказала: «Ты будешь артистом!»

Эту встречу Махмуд запомнил на всю жизнь. Но и сама великая актриса навсегда запомнила гастроли в городе Грозном именно благодаря этой встрече и потом в течение всей жизни с большим вниманием и большой симпатией следила за восхождением неповторимой звезды Эсамбаева.

Вот что говорила она о Махмуде спустя много лет после первой встречи:

— Это большой мастер, большой художник. Если раньше он прекрасно подражал, то сейчас его сила в том, что он неподражаем и неповторим. Больше всего я люблю в актерах искусство перевоплощения, непохожесть на самого себя в каждой роли. Так всегда для меня неожиданна великолепная Софи Лорен. В каждой новой работе она непохожая, совсем другая. Это большой и редкостный талант. Эсамбаев относится к таким актерам. Каждый его танец — это совершенно новое явление, новый образ, новый характер, непохожий на все предыдущие…

Да, всё это будет, но пока…

Учился «балерина» совсем плохо, ну просто ни в какие ворота. Алисултана по поводу успеваемости сына уже на раз и не два вызывали в школу.

— Самое обидное, — говорила старому партизану учительница математики и классный руководитель Дора Васильевна, — что Мишенька, ваш сынок… понимаете, он ведь не глупый, не тупой какой-нибудь, и при желании наверняка может учиться не хуже других. Беда в том, что он просто не хочет учиться. Ему это неинтересно. Вот если бы на уроках вместо арифметики и чистописания преподавались танцы или разучивались какие-то невероятные физические упражнения, от которых любой нормальный человек может просто сломаться и погибнуть — в такой школе ваш Махмуд наверняка был бы круглым отличником. Но в школе учат не этому. В школе дети получают знания, необходимые им для дальнейшей жизни… Знаете, что ваш Мишенька сказал мне недавно? — улыбаясь, спросила учительница помрачневшего Алисултана. — Вы, говорит, Дора Васильевна, не расстраивайтесь, что у меня математика не идет. Все эти задачки, говорит, мне совершенно не нужны. Я, когда вырасту, стану знаменитым танцором. Вот увидите! Я приеду в Грозный и обязательно приглашу вас на свое выступление. Вы будете сидеть в самом первом ряду, смотреть концерт и вспоминать, как вы со мной мучились над этими задачками, и будете очень удивляться… Вы знаете, — растроганно сказала Дора Васильевна, — Мишенька так забавно всё это показал, как я буду удивляться, поправлять очки… а потом хлопать, хлопать в ладоши…

Дора Васильевна так увлеклась этой удивительной картиной будущего триумфа, что и не заметила, как отец этого смешного и удивительного Мишеньки совсем уж потемнел лицом, как грозно сошлись на переносице его густые брови: «Ну, я сейчас покажу ему концерт! Я ему такой концерт устрою, что он на всю жизнь запомнит!» Алисултан решительно встал и, забыв попрощаться, размашистым шагом вышел из учительской.

— Уважаемый! — робко крикнула вслед грозному горцу Дора Васильевна. — Вы уж, пожалуйста… не обижайте его… Мишенька такой хороший, добрый мальчик…

— Сейчас я покажу этому доброму мальчику! Он так будет у меня танцевать, как никогда в жизни не танцевал! — скрежетал старый партизан.

Алисултан был полностью на стороне учителей. Его тоже до крайности раздражали любовь его младшего сына к танцам и полное равнодушие к иным предметам и в особенности к тем замечательным книгам о честном и справедливом судье, которые отец уже давно приготовил для сына. Махмуд до сих пор не мог даже складно прочитать то, что было написано крупными буквами на обложке самой главной книги, которая называлась «Уголовно-процессуальный кодекс».

Хуже того — Алисултана всё больше охватывало подозрение, что его малолетний сын своими легкомысленными танцульками осознанно и злостно сопротивляется отцовскому выбору и нарочно, назло отцу, не хочет становиться судьей или прокурором. Именно поэтому он и учится так плохо, вернее, совсем не учится.

— Ну погоди! — рычал он, подходя к дому. — Плохо ты знаешь своего отца. Ты всё равно станешь судьей — или не будешь моим сыном!

Однако провести с сыном показательный урок танцев в этот раз Алисултану так и не довелось. Махмуда дома не было.

Ни Бикату, ни Пада не могли ответить на сердитые вопросы Алисултана, где находится сейчас его постоянно танцующий сын.

А Махмуд в это время был… в цирке.

Глава третья ЦИРК

Цирк, о котором говорили ребята, когда гнали на пастбище овец, всё еще продолжал свои выступления в Грозном, и многие уже успели там побывать. Их рассказы сводили Махмуда с ума. Ах, как ему хотелось очутиться в том волшебном мире и своими глазами увидеть хоть что-то из непостижимых цирковых чудес!