Махмуд Эсамбаев

— Вообще, от того, что случилось, даже польза есть, — заметила Нина и улыбнулась лукаво, — Он ведь, этот Жора-дрессировщик, сначала за нашей Зитой ухаживал. Так вот, она мне говорила, что он такой хвастун! Мол, укротитель хищников, никого на свете он не боится. Ну, правда, раз уж со львами, как с кошками, играет и голову им в пасть кладет… Ну а Зита — она сама отчаянная! Воздушные гимнасты, они же под самым куполом работают, если сорвутся… такое у нас бывает. Зита делала тройное сальто и не попала на перекладину, ее только страховочная лонжа тогда спасла… В общем, Зита хвастунов не любит, она так прямо Жоре и сказала, он обиделся и стал нарочно с другой девушкой гулять. Ну вот, чуть за это жизнью не поплатился.

Махмуд усмехнулся…

— Чего улыбаешься, не веришь? — спросила Нина.

— Верю, верю, конечно! Видно, это везде так на великого укротителя, если он сильно задаваться начнет, всегда свой лев найдется. Мне просто вспомнилась сказка про храброго богатыря Говду. Дедушка Михо нам рассказывал — это наш пастух, который аульское стадо пасет. Когда мы своих овец к речке выгоняем, то сразу к нему идем. Сколько он сказок и всяких историй знает, ты не поверишь…

— Расскажи! Расскажи про Говду, — сразу же начала просить Нина. — Знаешь, как я всякие сказки люблю!

— Ну, хорошо, слушай, — согласился Махмуд и рассказал историю про хвастливого Говду.

— Интересные истории ты знаешь, — удивилась Нина. — Сегодня Зите скажу, пусть она Жоре про этого хвастуна расскажет, может быть, и он что-то поймет!

* * *

В воскресенье Махмуд в первый раз в своей жизни вышел на арену.

Сказать, что он волновался, — значит, ничего не сказать. У него всё горело внутри. Ему даже дышать было трудно, и он боялся не дожить до начала своего номера.

И вот наконец дядя Аслан в своем красивом черном костюме и блестящей шляпе-цилиндре вышел на арену и замечательным голосом, слышным во всех уголках большого цирка-шапито, объявил:

— Сейчас, дорогие зрители, вас ожидает уникальное, единственное в мире выступление всемирно известной женщины-змеи Эльвиры Туш и ее ученика — гуттаперчевого мальчика…

Номер проходил в постепенно сгущающейся тишине. Махмуду даже страшновато стало. Вдруг никому номер не понравится?! Ему-то самому нравилось. Казалось даже, что получается лучше, чем на репетиции. И все-таки, почему нет аплодисментов?

Выступление приблизилось к концу. Пришло время последнего эпизода, который Эльвира Туш придумала и поставила в конец как необычное завершение.

Номер этот назывался «Танец змей».

Тут две змеи — большая и маленькая, как бы играют, обвивая друг друга гибкими телами…

Вот в умолкнувшем оркестре подала свой хриплый голосок старинная индийская дудочка. Она выводит тягучий восточный мотив, и тела двух змей извиваются медленно и как бы в полусне… постепенно темп музыки начинает ускоряться и движения змей становятся быстрее, необычнее, и вот они уже как бы угрожают, они свиваются, обвивают друг друга в какой-то змеиной борьбе. Но вот они разъединяются и, стоя на коленях, удивительно пластично извиваются, глядя в глаза, словно гипнотизируя друг друга.

Это был удивительно красивый, завораживающий танец, и хорошо, что во всем оркестре играла одна только хриплая дудочка. Ведь именно под ее мелодию танцуют смертоносные королевские кобры у индийского факира — заклинателя змей…

Две грозные кобры, большая и маленькая… а может быть, это змея со змеенышем и мать обучает сына ядовитому змеиному колдовству…

Танец закончился.

Змеи поднялись с ковра и поклонились публике.

Тут началось нечто невероятное. Люди вскочили на ноги. Они хлопали и кричали. Они даже бросали на арену цветы и игрушки, чего до сих пор в цирке не случалось. Это был настоящий большой успех. Махмуд был счастлив.

Он был так счастлив, что именно в этот момент понял, что всю остальную свою жизнь он посвятит тому, чтобы снова и снова испытывать этот неповторимый, этот сладкий восторг.

Он стал артистом…

Сама суровая Эльвира Туш после выступления поцеловала его в лоб, быстро и холодно, совсем по-змеиному, и ушла в свою гримерку, не сказав ни слова.

Зато директор цирка Аслан чуть не задушил Махмуда, прижав к своему необъятному животу. Спросил, были ли на выступлении его родные. Директор специально дал ему три бесплатных билета на самые лучшие места и сказал, чтобы он обязательно пригласил родителей.

— Дядя Мухаддин был с семьей, — ответил Махмуд.

— А отец-то чего? — спросил директор, слегка нахмурившись.

— Он в Старых Атагах… приехать не смог… по работе, — соврал Махмуд, и так как директор продолжал хмуриться, соврал еще: — Он на следующее представление обещал… («Хоть бы не приехал», — подумал Махмуд про себя, но на душе у него стало тревожно.)

Тут подбежала Нина и потащила Махмуда в сторону. Того, что она хотела сказать, не должны были слышать другие артисты. Здесь, в уголке за кулисами, Нина шепнула Махмуду, что танец змеи со змеенышем был самым красивым во всем номере. И добавила, что… (уже совсем на ухо), что он, Махмуд, танцевал даже красивее, чем сама Эльвира Туш!