Махмуд Эсамбаев

— Правда?! — тоже шепотом переспросил пораженный ее признанием Махмуд.

— Честное-пречестное!!! — серьезно кивнула головой Нина. — Такой красивой змеи, как ты, больше нет на свете.

То же самое сказал ему дядя Мухаддин. Он пришел в цирк с женой и дочкой. Они в один голос утверждали, что выступление Махмуда было самым интересным и красивым из множества номеров, которые они увидели в этот вечер.

Всё это было очень приятно Махмуду.

Как же он был счастлив, что попал в цирк! Какой длинной и светлой дорогой радости казалась ему теперь вся будущая жизнь!

Он даже забыл ненадолго про отца…

Шесть раз еще удалось выступить Махмуду с Эльвирой Туш, и всякий раз был замечательный успех. А после шестого выступления за кулисы к Махмуду вошел… нет, не директор цирка дядя Аслан и не его верная подружка, акробатка Нина. Резко откинув занавес, в помещение, где артисты ожидают своего выхода, решительным шагом неукротимого партизанского командира вошел отец Махмуда Алисултан.

— А я-то не пойму никак, — грозно начал он, — что это люди меня спрашивают: это не твой ли сын в цирке выступает?! Вот, значит, для чего ты напросился в гости к дяде Мухад-дину? Циркачом решил стать! Клоуном! А меня ты спросил, отца своего? Напрасно думаешь, что ты уже сам себе хозяин! Ничего такого я тебе не позволял. Не забывай, что ты еще мальчишка, а я твой отец. И пока я жив, ты будешь делать то, что я скажу!

Алисултан точно тисками сжал плечо Махмуда и поволок его из цирка на улицу.

К разъяренному отцу осторожно, бочком, подкатился директор цирка и, заискивающе улыбаясь, спросил:

— Уважаемый… так это вы, значит, отец нашего юного гения?

— Этого, что ли? Ну, я… — приостановился Алисултан.

— Ваш сын от природы награжден редкостными способностями и уже после первого выступления стал любимцем публики! — ласково заговорил директор, пытаясь как-то расположить к себе грозного Алисултана и вовлечь его в разговор.

На Алисултана появление директора цирка подействовало, как красная тряпка на быка.

— У вас есть сын? — спросил он директора.

— Есть, но он совсем маленький пока… — признался Аслан.

— Вот когда он у вас подрастет, можете делать из него все что угодно. Хоть клоуна, хоть кошку, хоть змею. А мне скажите спасибо за то, что я отведу этого любимца публики домой, а не в милицию, чтобы привлечь вас к ответственности!

Угроза подействовала.

— Что вы, что вы, — забормотал директор. — Мы никого не принуждаем, он сам пришел…

— Сам пришел? А вы не видите, что он еще ребенок и, прежде чем брать его на работу, надо хотя бы спросить родителей?!

— Конечно, вы правы, уважаемый, конечно… — лепетал директор, незаметно пятясь от разъяренного красного партизана…

Прощальным взглядом окинул Махмуд темные коридоры, клетки с животными, вдохнул живой скипидарный запах свежих опилок, устилавших арену, увидел артистов и служителей, которые молча, печально, точно прощаясь навсегда, смотрели на него…

Напоследок Махмуд увидел свою подружку, акробатку Нину-Стеллу. Она стояла прижавшись к своему могучему отцу и вздрогнула, когда их с Махмудом взгляды встретились. Она словно хотела что-то сказать ему, но не успела… Всё это он увидел и запомнил навсегда…

Действительно, всех этих замечательных людей, в семью которых ему так хотелось войти, Махмуду больше не суждено было увидеть.

За всю дорогу Алисултан не сказал ни слова. Дома, хорошенько отстегав Махмуда по спине прутом, который почему-то у него никогда не ломался, он поставил сына напротив себя и сказал:

— Ты будешь учиться. Понял? Еще долго будешь учиться! Сначала в школе, потом в других местах, где положено, пока не выучишь все, что нужно, чтобы стать судьей! Это я тебе сказал, твой отец, Алисултан. Запомни раз и навсегда и не подумай, что я шутки шучу. Либо ты сделаешь все, как я сказал, либо ты не будешь моим сыном…

Ну что же, Махмуд все понял. Каникулы кончились, пора в школу.

Наутро он узнал, что кочевой цирк шапито свернул свой волшебный брезентовый шатер и уехал в неизвестном направлении.

Махмуду только и осталось, что вспоминать короткие дни счастья.

Жизнь продолжалась. Вот только сказка закончилась…

* * *

Сон все-таки вернулся. Махмуд опять летал!

Летал, как танцующая бабочка, как тонко звенящая изумрудная стрекоза. Это было чудесно! Ему хотелось только одного — чтобы этот сон, этот танец-полет не прерывался.

Однако он видел и чувствовал, что уже назревало нечто в сияющем праздничном воздухе. Словно бы у горизонта быстро росла и неотвратимо надвигалась свинцовая туча, вся прорезанная косыми, яростными, но беззвучными пока хлыстами и стрелами молний…

Проснулся он с чувством тревожного ожидания. Что-то должно было произойти.

К этому времени Махмуд худо-бедно доучился до окончания шестого класса и совершенно ясно понял, что больше не хочет тратить ни минуты своей единственной жизни на изучение математики и прочих наук, которые были ему совершенно неинтересны и не нужны. Скоро ему выдадут паспорт, и Махмуд получит, наконец, полное право распоряжаться своей жизнью так, как он сам считает нужным.