Махмуд Эсамбаев

Это была правда. Две немолодые женщины в то время сделали для Махмуда главное. Они дали ему понять, что танец — великое искусство, что мастерство танцора нужно постоянно совершенствовать. Они научили его работать перед зеркалом на балетном станке, показали главные позиции и приемы. Никто в то время не мог сделать для Махмуда то, что сделали эти добрые и беззаветно любящие свое дело женщины. Недаром благодарность к ним Эсамбаев пронес через всю жизнь.

Они подготовили его к республиканскому конкурсу, после которого появлялась возможность осенью отправиться на учебу в Москву…

Кто же мог знать тогда, что летом 1941 года начнется война?

— И вот цыганочку эту вашу, что… тоже эти женщины поставили?! — продолжал допытываться дотошный солист.

— Нет, конечно, они такому не учат… там только классика! Лезгинку и цыганочку — это я сам… — признался Махмуд. — Лезгинку у нас тут все умеют, а цыганочку мне пацаны из табора показали… Так мне, значит, на второй этаж в отдел кадров? — повернулся он к художественному руководителю.

— Да, и скажите, чтоб быстрее всё оформляли, на днях мы уезжаем на гастроли.

— Ну и чего тайны-то разводить? — ворчал так и не поверивший Махмуду солист. — Скажи честно, где учился. Какой-то Дом культуры! Зачем из себя народного самородка изображать…

* * *

Вот он и пришел, великий день его жизни! Мечта исполнилась!

Махмуд начал работать в театре и вскоре принес домой первую зарплату. И не маленькую — 300 рублей 40 копеек. В те времена инженер получал примерно столько, а корова стоила 250 рублей.

Отец не поверил. Будучи человеком дотошным, он отправился в театр, побывал у администратора и в бухгалтерии. Везде с ним разговаривали очень уважительно и подтверждали, что его сын официально зачислен в труппу театра с окладом 300 рублей 40 копеек. Пенсия Алисултана, бывшего красного партизана, была гораздо меньше.

«Ну, ладно, — думал Алисултан. — Деньги — это хорошо. Деньги в доме всегда пригодятся… но судья! Судья — это вам не какой-то плясун, пусть даже и с хорошей зарплатой. Судья — это совесть. Это справедливый и строгий отец народа!»

Однако объяснить свою непримиримую позицию сыну Алисултан не успел. Махмуд уехал с ансамблем на гастроли. Пятигорск, Ессентуки, Тула, Орел, Саратов и снова Кавказ… и каждый день любимая чудесная работа, которой Махмуд наслаждался. К лезгинке и цыганочке прибавились армянский и русский танцы. Махмуд стал полноправным солистом ансамбля…

Тут сказалась отцовская закваска — к Махмуду пришла любовь…

О, их было много потом, этих пылких увлечений… но это было самым первым и потому самоотверженным до безумия.

К тому же Махмуд полюбил не одну, а… сразу трех женщин.

Это были две молодые сестрички, а также их мама, которой не было и сорока. Девочки уже вполне созрели для замужества, одной было двадцать, другой двадцать пять. Все трое были веселые, крепкие и загорелые, как физкультурницы на парадах, которые показывали в киножурналах перед началом фильма.

То, что самому Махмуду не исполнилось семнадцати, его не очень смущало. Он чувствовал себя вполне самостоятельным мужчиной. Артист как-никак. Солист ансамбля!

Но чтобы жениться и создать настоящую семью, одной зарплаты мало. Нужны большие деньги. Это Махмуд понимал прекрасно. Надо ведь будет квартиру купить или построить дом. Опять же подарки — разные там кольца, бусы, платья, туфли на высоком каблуке, мороженые и пирожные. То есть много нужно денег.

Конечно, зарплата у него хорошая, но ее всю у него забирает отец. Хорошо, что Алисултан едва умеет читать, а считает совсем плохо. Забирал он у Махмуда три большие сторублевки. Двадцать пять рублей и десятку он тоже помнил. Только одну денежку, пять рублей, Махмуду удавалось припрятать. Но что такое пять рублей? Что на них купишь? Так, мелочь какую-нибудь…

Вот если бы найти сразу много денег… Махмуду всегда казалось, что если очень хочется, то все может получиться.

Поэтому теперь Махмуд стал ходить по улицам, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Вдруг обнаружится толстый кошелек… а что, разве так не бывает?! Идешь себе, ни о чем не думаешь. Вдруг раз — вот он, лежит себе…

Так, Махмуд шел из театра домой и вдруг увидел на лавочке одиноко лежащий большой кошелек… очень большой! Целый портфель! Заглянул внутрь… а там пачки денег! Одна к одной!!!

«Миллион!» — понял он.

Даже голова закружилась.

Махмуд постоял какое-то время, прижимая сокровище к груди, потом вздохнул и отнес портфель в милицию.

Отделение было рядом.

В милиции деньги тщательно пересчитали и проверили по ведомости, которая лежала внутри. Все сошлось.

Не миллион. Всего 50 тысяч, хотя тоже немало!

Портфель оставил на лавочке рассеянный бухгалтер, который шел из банка в свое учреждение, чтобы выдать сотрудникам зарплату. По дороге купил свой любимый пломбир. Посидел. Съел мороженое. Поднялся и ушел. Портфель остался на лавочке.

Когда бухгалтер вспомнил и примчался обратно, задыхаясь от смертельного ужаса, портфеля, конечно, уже не было.