Маклай-тамо рус. Миклухо-Маклай

Миклухо-Маклая не прельщает этот путь. Более всего его в данный момент волнует судьба папуасов восточного берега Новой Гвинеи. До него дошли слухи, что англичане собираются установить своё господство над этим регионом. Зная, что самобытное племя аборигенов Тасмании полностью вымерло с приходом белых людей, учёный справедливо опасается, что такая же судьба может постичь и папуасов Берега Маклая. Рискуя лишиться благосклонности колониальных властей, исследователь направил комиссару Западной Океании сэру Артуру Гордону протест против намерений Великобритании (помнится, несколько лет назад он писал нечто подобное голландскому наместнику в Батавии):

«Я решил возвысить голос во имя прав человека... и привлечь Ваше внимание к опасности, которая угрожает уничтожить навсегда благополучие тысяч людей, не совершивших иного преступления, кроме принадлежности к другой расе, чем наша, и своей слабости».

Миклухо-Маклай уподобляется благородному идальго Дон Кихоту. Стремится в одиночку защищать беззащитных и бесправных от непреодолимого зла. Оговаривается: «Знаю, что мой протест (или, вернее, напоминание о существовании прав слабых) остаётся пока гласом вопиющего в пустыне, но тем не менее надеюсь, что он встретит сочувствие между теми, для которых «справедливость» и «права человека» не единственно пустые слова».

В частном письме признается: «Не скрою также, что, когда я писал сэру Артуру, мне не раз приходила на ум мысль, что мои увещевания пощадить «во имя справедливости и человеколюбия» папуасов походят на просьбу, обращённую к акулам не быть такими прожорливыми».

Действительно, таков основной закон общества потребления, где правит капитал: сильный и богатый господствует, покоряет слабых, вытесняет их на задворки цивилизации, использует их в своих корыстных целях, вынуждая вымирать или влачить жалкое существование. Ради наживы эти господа способны на любые преступления.

Николай Николаевич конечно же, не надеется «перевоспитать» колонизаторов, а старается, насколько это возможно, пробудить в них чувство совести и благородство. В конце концов, это же люди его круга! Среди них его популярность достаточно широка, к его словам прислушиваются. В XIX веке авторитет науки и учёных достаточно велик.

Миклухо-Маклай, сам о том не заботясь, преподаёт им уроки гуманизма. Отправляясь в плавание на «Сади Ф. Келлер», договаривается с капитаном, что будет постоянно на один или несколько дней, в зависимости от длительности стоянки, сходить на берег. Капитан стал отговаривать его, говоря, что не может обеспечить учёному безопасность.

— Мне этого и не надо.

— На этих островах случаются убийства белых.

— Мне это известно.

— Правда, они знают, что наказание будет жестоким.

— По этой причине я оставляю вам расписку. Во-первых, я беру на себя полную ответственность за свою жизнь. Во-вторых, в случае моей смерти вы должны обещать, что не последуют насилия над местным населением.

— Вы отчаянный человек, господин Маклай. Поведение этих людей непредсказуемо. Их сдерживает только страх.

— У меня на этот счёт своё мнение.

Вообще-то у него было не просто мнение, но и опыт. Ему уже доводилось бывать на этих островах.

Маклай стоял на палубе в тени паруса. Ветер шевелил кудри на голове. Вдали белёсая синева моря переходила в небо без видимой границы.

Каким образом преодолевали древние мореходы каменного века эту безбрежную пустыню океана, переходя от острова к острову, словно от оазиса к оазису? Как отваживались они совершать плавания в океане, не имея ни компаса, ни представления о том, что же находится там, за горизонтом?

Он снова и снова обдумывал эти вопросы точно так же, как три года назад в этих же водах, стоя на палубе шхуны «Морская птица».

Среди диких островитян

«Морская птица», расправив крылья парусов, летела с попутным ветром над пологими волнами. Миклухо-Маклай вышел из каюты на палубу. Временами от несильных порывов ветра похлопывал то один, то другой парус. Туманное марево затянуло горизонт, смазывая границу моря и неба.