Маклай-тамо рус. Миклухо-Маклай

«Чем дальше продвигается наука, — говорил исследователь, — и чем дальше упрощаются её выводы, тем сложнее становятся методы работы, приводящие к этим выводам. Это особенно справедливо по отношению к зоологии. Характер работ в этой отрасли знания существенно изменился за последнее десятилетие. Изучение фауны мало-помалу перенеслось из кабинетов, музеев, зоологических садов в естественные обиталища животных... Зоологи... обратились за материалом к живой природе, стали путешествовать... Последствие такого поворота в методах исследования не замедлило проявиться в весьма важных научных открытиях и обобщениях, таковые трудно было бы ожидать при старых способах работы».

Отметим: это говорит двадцатидвухлетний, можно сказать, начинающий учёный. Он предложил создавать стационарные научные станции, а также обратить внимание на экологические исследования, изучение взаимодействия животных между собой и средой обитания.

Для Миклухо-Маклая открывались неплохие перспективы для работы в Западной Европе. Герман Фоль вспоминал много позже такой эпизод.

В августе 1868 года, когда подходил к концу последний летний семестр, он сидел с Маклаем на скамейке в саду Йенского университета. Неожиданно к ним подошёл Геккель. Он улыбался и был, возможно, немножко навеселе. Непринуждённо обратился к Маклаю:

— Ну что, друг мой Рыжая Борода, скоро всему конец?

Маклай нахмурился и сухо ответил:

— Да, профессор, приходит время прощаться с вами.

— Почему же? Вам не нравится работать здесь?

— Пора думать о возвращении домой.

Удивлённый Геккель развёл руками:

— Домой? В вашу дикую Россию?!

— Вы полагаете, что она дикая?

— Я вас обидел? Извините, я просто пошутил. Но откровенно говоря, мне казалось, вы стали у нас стопроцентным германцем.

— Мы, русские, господин профессор, везде остаёмся русскими. — Он помолчал и добавил: — Даже если начинаем забывать грамматику родного языка.

В России его ожидал доброжелательный приём. Директор зоологического музея Академии наук Ф. Ф. Бранд предложил ему обследовать богатую коллекцию губок, собранную во время экспедиций академика Бэра на Баренцево море, академика Миддендорфа на Охотское море и И. Г. Вознесенского по северным окраинам Тихого океана. Примерно год спустя Миклухо-Маклай опубликовал сообщение о проделанной работе.

Оправданно опасаясь выделять слишком много новых видов губок, называл их вариациями. Одну из пресноводных байкальских губок счёл разновидностью кремнёвых губок Охотского моря. Это подтверждало гипотезу А. Гумбольдта о том, что Байкал некогда был частью обширного моря внутри Азии, соединённого с Мировым океаном. (Последующие исследования опровергли эту идею).

Необычайную изменчивость губок Охотского моря Миклухо-Маклай верно объяснил чрезвычайной разнородностью природной обстановки в этом регионе. Он стремился анализировать строение губок в связи со средой обитания (не случайно, конечно: его учитель Геккель обращал на подобные проблемы особое внимание, придумав специальный термин «экология» от греческого «йойкос» — обиталище). Однако перед ним, по его словам, «лежал мёртвый, сморщенный материал как объект для наблюдений и вместо окружающей природы — только несколько описаний и сведений о местности, откуда происходили... объекты».

Начинающий учёный восполнил своё незнание изучением соответствующей литературы, что было вовсе не обязательно для решения тех частных задач, которые были поставлены перед ним. И пришёл к мудрому выводу: «Изменение организации животных, в особенности низших, может быть правильно понято и научно объяснено только при самом тщательном исследовании той среды, в которой эти животные обитают».

Была и другая область исследований. Уже в первой небольшой студенческой работе он сделал научное открытие (пусть и небольшого масштаба), обнаружив у эмбрионов некоторых акул (селахий) в стенке пищевода углубление слизистой оболочки. У взрослых особей зачаток (или остаток, рудимент?) плавательного пузыря пропадает. Как возникла такая аномалия? Маклай решил, что это — следы зародышевого органа, который не получил развития, оказался «излишним», испытав «обратное развитие» (регресс, вырождение). В последующие десятилетия вопрос этот не раз обсуждался учёными. Большинство из них склонилось к мнению, что хрящевые рыбы (акулы в том числе) не имели плавательного пузыря. Тем не менее факты, добытые студентом Миклухо-Маклаем, сохраняют своё значение, а выводы заслуживают серьёзного внимания.

Наиболее крупная из его первых работ, также не утратившая научного значения, посвящена сравнительной анатомии мозга рыб. Обстоятельные и чёткие описания сопровождаются превосходными зарисовками. Накопленные факты он не только по-своему классифицирует, но и делает некоторые теоретические выводы. По его мнению, строение мозга акуловых рыб можно считать исходным, сочетающим в себе признаки (зачатки) более специализированных форм у костистых рыб, с одной стороны, и амфибий — с другой.