Макошин скит

Ефросинья засмеялась в голос, громко, заливисто, запрокинув голову и оголив кромку крепких зубов:

– Да я вообще не собираюсь, чтобы меня наказывали, слышишь, девочка?

В один прыжок она обогнула стол с другой стороны и подскочила к Аделии. Та перевернула стул, толкнула его под ноги нападавшей. И совершила фатальную ошибку, девушка поняла это почти сразу. Когда Ефросинья, не позволив стулу упасть, легко подхватила его, будто пушинку, подняла и, взявшись за высокую спинку, с размаху ударила им Аделию, сбив с ног.

Удар пришелся в предплечье, от него у девушки посыпались искры из глаз, по руке растеклась горячим облаком боль. В голове не укладывалось, что вот так, посреди обитаемого поселка, можно убивать человека, держать взаперти, сводя с ума. И творить еще бог весть чего, что она гадалка успела найти в секретной тетради…

Аделия силилась подняться. Голова кружилась. Взгляд задержался на распростертом теле Карины. Бледная, с пульсирующей из раны кровью, она лежала ровно так, как Ефросинья бросила ее. Не то без сознания, не то мертва.

«И это же ждет меня», – подумала под мерный стук шагов передвигающейся по комнате Ефросиньи. Та зашла за занавеску, вынесла ту самую шкатулку, что не смогла открыть Аделия. Сквозь муть и желтоватый полумрак на грани сознания, Ада видела, как настоятельница отперла шкатулку, достала из него что-то, одновременно вытащила из кармана телефон – простой, кнопочный. Набрав номер одной рукой, коротко проговорила:

– Срочно в скит приезжай, – ее прозрачно-ледяной взгляд встретился со взглядом Аделии. – Тут грязь надо подобрать…

Девушка привстала. Плечо отозвалось острой болью, локоть подвернулся, Аделия отчетливо услышала хруст сустава. Возможно, при падении сломала руку.

Ефросинья взяла из шкатулки одноразовый шприц и вытащила ампулу. Ловко сломав ее носик и вскрыв упаковку шприца, наполнила его желтоватой жидкостью из ампулы и шагнула к Аделии. Девушка перевернулась на спину, закрылась руками:

– Нет, что вы делаете?!

Настоятельница жестко перехватила ее руку – ту самую, по которой пришелся основной удар, Аделия взвыла от боли, слезы брызнули из глаз, на мгновение затуманив сознание. Аделия почувствовала укол в плечо, за которым последовала наступающая глухота. Ощущение – словно ее оставили в пустой бочке необъятного размера. Ни дна, ни потолка. Только плотная темнота, оседающая саваном на веках.

Она перестала ощущать свое тело.

Перестала ощущать боль.

Себя.

Осталось только сознание. Словно искра.

Страх отступил. Свое будущее она воспринимала теперь как что-то внешнее, чужое, напоминающее фильм, поставленный на паузу. Вот только Карину жаль. И Макса.

Сознание ухватилось за эту мысль, как за спасение.

«Только бы Млада не струсила».

* * *

Ефросинья действовала без спешки. Из своего укрытия Млада слышала, как грохнулось что-то в комнате, после чего шум борьбы внезапно стих. Девушка от страха вжалась еще сильнее в каменную кладку печи, едва не растворившись в ней.

– Срочно в скит приезжай. Тут грязь надо подобрать…

Неторопливые шаги то приближались, то отдалялись. Ефросинья вздыхала, неразборчиво бормотала себе под нос. Млада, сколько ни прислушивалась, не могла разобрать.

Это продолжалось бесконечно долго. Временами Младе казалось, что дом опустел – так тихо становилось в комнате. Но не могла пошевелиться от страха. И всякий раз вздрагивала, когда шум возникал вновь, где-то совсем рядом.

Неожиданно дверь с шелестом распахнулась, послышался мужской голос:

– Чего…

Вошедший не договорил. Пройдя на середину комнаты, витиевато выругался.

– Какая из них та, что для Сергей Сергеича?

– Вот эта, – Млада не знала, на кого указала настоятельница, но от самого разговора у нее похолодело в желудке.

Снова мужской голос:

– Она хоть жива?

– Да что с ней станется… Хватит лясы точить, светает скоро. Девок надо вывезти, эту Сергей Сергеичу передадим…

– Вот такую? С башкой перебитой? – сомнение в голосе мужчины.

– А ему с ней детей не крестить и с лица воду не пить! – Ефросинья прикрикнула на него. Но тут же взяла себя в руки, заговорила в прежнем тоне: – Поторапливайся, Матвей, не вводи во грех.

Мужчина заворчал. Млада услышала, как по комнате что-то проволокли. С ужасом догадалась, что это Карина и Аделия. Впилась зубами в костяшку указательного пальца, чтобы не закричать. Аделия сказала ей, что там, в гостевого домике, ждет помощь. Если выбраться сразу, как только Ефросинья покинет дом, то она успеет добежать до домика и сказать, что происходит – главное, не выскочить раньше времени.

Этот человек, Матвей, и Ефросинья не на руках же понесут два бесчувственных тела? Наверняка у них есть машина. Она знает, где стоянка, они с послушницами и дрова оттуда разгружали, и воду привозили им, и тяжелые мешки с мукой и крупами. Она проведет очень быстро. И успеет спасти и гадалку, и подругу.

– Веревку-то дай, – снова неприветливый мужской голос.

– Так я уколы вон сделала, довезем, не очухаются…

– Очухаются-не очухаются. Неси сюда!

– Так нет у меня… Лента клейкая есть, погоди.