Максим

— Некорректный вопрос, — заметила я. — Но если тебе важно…

— Важно, — впился в мои глаза взглядом Максим.

— Скорее всего, не только простила бы, но и постаралась бы помочь… Но это только гипотеза. Пойми, Максим, сложно что-то сказать, предусмотреть даже свои действия, пока сама не попадешь в такую ситуацию… Но ты же меня в такую не поставишь, — прошептала я, прижимаясь к Максиму. Вопрос, подразумевавший шутливую форму, неожиданно прозвучал слишком серьезно.

— Не поставлю, — кисло улыбнулся Максим, отнимая у меня чашку. — Старый год проводим с моими друзьями!

— Ага, — улыбнулась я. — Напьюсь, и выдам все твои тайны… В особенности, и во всех подробностях, о твоей бабушке…

— Ритунь, не надо! — взмолился Максим. — Я неделю буду готовить и мыть посуду. Я вспомнила кофе и слегка перекосилась… Максим, заметив мою реакцию, продолжил: — Неправда, ты еще не пробовала моего фирменного блюда!

14

«Жизнь в зале замерла. Все, кто остались спали: кто обронив головы прямо на столы, кто на скамьях, остальные либо ушли в спальные покои, либо были в дозоре. Лишь Белен сидел с Лансом за чашей хмельного напитка, да в дальней углу тихо о чем-то шептались Вихрь и Дал.

— Не нравится мне этот колдун, — сказал Ланс на языке, понятном только им двоим и Далу. — Вынюхивает что-то. И взгляд у него…

Будто лучами света пронзает.

— Свет — это хорошо, — пьяно протянул Белен.

— Хорошо-то хорошо, но в меру, — возразил Ланс. — Слишком много света и блеска ослепляет. Странный он!? Чего ради приперся в эту дыру, если в нашей благословенной стране дар мага редок и скорее уместен при дворе, чем в грязном квартале?

— Далу он нравится, — пожал плечами Белен, и я мысленно поругала себя за невнимательность: верзила явно был не так уж и пьян. — Дал — тоже маг.

— Думаешь, Дала нельзя обмануть? — заметил Ланс, искоса посматривая на Вихря. — Король тоже маг, а вон как его ловко надули, убив одного сына и подставив другого!

— Откуда тебе знать, что подставили? — спросил Белен. — Кто их, благородных, разберет! Ланс замолк, как бы жалея о нечаянно вырвавшихся словах.

— Не важно, — сказал он после некоторой паузы. — Пошли спать, завтра нам в дозор. Белен не стал спорить, последовав за поднявшимся другом. Вихрь и Дал, даже не заметив, что остались одни, продолжали разговор, и я подобралась поближе, ожидая услышать что-то интересное. И не зря.

— Страшно, — покачал головой Дал. — Мы страшные существа, порождения добра и зла, и страшно, когда наше черное „я“ берет вверх.

— У тебя так было? — спросил Вихрь, внимательно посмотрев на Дала.

— У меня — нет. Но близко — было. Не знаю, кого и благодарить, что тогда не сорвался.

— Пришел сюда мстить? — спросил Вихрь, но Дал не успел ответить — дверь в залу распахнулась, и в отворившуюся створку вместе с ночным воздухом ворвался один из бранеонов, весь в крови…

— Наших… побили, — слабея, прошептал он. — Двоих сразу убили, остальных — просто избили. Не знаю, выживут ли… Дал схватил плащ и, ворвавшись в зал отдыха зычно закричал, поднимая спящих. Воины одевались быстро, а я вылетела вместе с Далом во двор, куда живо подтягивался весь отряд Южного квартала. И вскоре мы уже летели по темным улицам, таким призрачным в неясных огнях факелов. Впереди бежали Ланс, Дал и Белен, чуть поодаль, окруженный кольцом людского вакуума, легко ступал, почти летел Вихрь, рядом с магом огромными прыжками бежал материализовавшийся Кимр. Достигнув места драки, Дал ненадолго остановился, склонившись над простертым телом. Мне стало тошно — запах крови, витавший в воздухе и темные пятна на мостовой показались мне менее симпатичными, чем в фильмах, а вокруг распростертого тела я отчетливо различала легкое свечение в виде призрачной фигуры. Призрак явно был в шоке — он стоял над своей бывшей оболочкой и с надеждой вглядывался в лицо Дала. Но Дал лишь жестом приказал унести тело и понесся дальше — туда, где на площади зазывно гудела толпа. Оставив за спиной призрака, я и сама вздохнула с облегчением, вспарив вверх. Мне вовсе не хотелось сливаться с убийцами. Дал подошел к толпе, как ни странно, незамеченным. Просто все лица, возбужденные запахом крови и факелами в руках, молча уставились на оратора, стоявшего на телеге. Посмотрев на говорившего сверху, я слегка засмеялась — потная лысина тщедушного человечка не казалась мне внушающей почтения:

— Доколе терпеть будем подобное! — кричал мужчинка пронзительным тонким голосом. Но толпе нравилось. Толпа гудела, хрюкала и поддакивала, потому что в тонком голосе читалось неподдельное чувство. — Доколе будем позволять делать из себя захров! Мы — свободные! Мы не должны отдавать наших дочерей колдунам! Мы не должны терпеть это… беззаконие! Последнее умное слово оратору явно далось с трудом, и тот сделал передышку, в то время как я в свете факелов разглядела в толпе знакомое лицо, полускрытое капюшоном плаща… Лицо было явно довольно, и это вызвало у меня приступ острой злости. Опять он здесь!