Мактуб. Пески Махруса

И теперь я займусь тем, что действительно пропитано и обусловлено не войной и борьбой, а любовью — помощью детям. Последние недели я посещаю один из реабилитационных центров, главенствуя в котором Ильдар прикрывал свою грязную деятельность в качестве волонтера. Пока мои успехи весьма скромные: я удалила из своего инстаграма чрезмерно откровенные фото и опубликовала несколько постов, где призвала своих подписчиков оказать пострадавшим детям любую помощь — сдать в пункты приема игрушки, одежду, посуду, еду, книги и другие необходимые вещи. Все это уже поступает в центры нереальными партиями, а я занимаюсь сортировкой и распределением вещей, устройством детей в детские дома Нью-Йорка и других штатов. Проблема в том, что многие из них оставляют желать лучшего — некоторые нуждаются в реконструкции, полном обновлении сотрудников и благоприятной инфраструктуре. Побывав в некоторых из них, я не почувствовала индивидуального подхода к каждому ребенку, а сломленным детям из центров, подобным моему, требуется профессиональная психологическая поддержка и образование благополучных контактов со сверстниками — что весьма проблематично, учитывая тот факт, что дети после пережитых психологических травм остаются забитыми и молчаливыми, какой была и я.

Идея открыть свой детский дом, а точнее нечто вроде закрытой детской школы, где я соберу штаб первоклассных психологов, врачей и учителей, пришла ко мне спонтанно, и, конечно, ее осуществление требует больших денег. Это пожизненная благотворительность, которая не будет приносить мне ни цента. С рекламы в инстаграм я зарабатывала столько средств, что могла жить ни в чем не нуждаясь, но даже их не хватит на то, чтобы осуществить задуманное. Проект нуждается в надежном спонсировании, и как бы мне ни хотелось сделать все «от и до» самостоятельно — ничего не выйдет. Мне хочется «дом» на много лет. Открыть школу я планирую в течение года, и каждый день, когда мой взгляд ловит печальный взор ребенка и опущенные вниз уголки губ очередной малышки, напоминающей мне об Эмили, я вдохновляюсь все сильнее, загораясь своей очередной безумной идеей помочь этому миру.

— Я же слышу, что это не так, милая. От такой музыки я скоро сам волком взвою, — пытается пошутить отец, ободряюще улыбаясь мне.

В последнее время он стал выглядеть лучше, помолодел и стал энергичнее — кажется, даже несколько морщин на его лбу разгладились, в то время как носогубные складки стали глубже от широкой улыбки. Не знаю, связано ли это с тем, что Мэтту больше не приходится переживать за свою дочь, или же с загадочной дамой, с которой отец проводит вечера и порой ночи. Я все реже ночую в квартире на Манхэттане, потакая его просьбам остаться в этом доме на ночь присмотреть за Лукасом, и мне не сложно, а только в радость — я и сама не горю желанием сейчас находиться одна. Как бы там ни было, я счастлива за Мэтта и то, что спустя столько лет после смерти жены он смог открыть свое сердце для новых искренних чувств.

Стараюсь прогнать из головы мысли о супруге Мэтта. Не хочу даже представлять, что чувствует человек, потерявший любимого. Мгновенно покрываюсь испариной, сердце начинает не биться, а колошматить грудную клетку: жажда сесть на самолет до Асада, обыскать каждый квадратный метр на наличие живого Джейдана, становится слишком невыносимой.

— Может, одна новость тебя обрадует, Рика. Мне удалось выяснить кое-что по твоему вопросу.

Грудь наливается свинцовой тяжестью, кончики пальцев рук и ног мгновенно немеют… подгибающая колени дрожь залпами простреливает тело. О Боже, неужели папе удалось узнать что-нибудь о состоянии Джамаля? Я инстинктивно сжимаю кулаки, впиваясь в отца жадным взглядом, требующим ответов, губы высыхают с безумной скоростью, словно я уже нахожусь под палящим солнцем Анмара.

Прекрасно осознаю сейчас, что выдаю себя и весь спектр своих чувств всем своим видом… плевать, отцу можно знать их и видеть, он не сдаст меня.

— Джамаль Каттан, известный в Анмаре, как высококвалифицированный архитектор, — положив на край моей кровати папку, которую все это время держал за спиной, отец с выразительным кашлем прочистил горло. — Здесь все, что моему человеку в информационном отделе удалось собрать на него за последние месяцы. Что там — я не смотрел, Рика. И я надеюсь, что у тебя есть веские причины на то, чтобы просить меня идти против Смита и заниматься подобными вещами за его спиной. Я бы никогда не сделал этого, если бы всерьез не переживал за тебя и не наблюдал бы твое состояние последние недели. Может, расскажешь, дочь — что на самом деле тебя связывает с агентом АРС? — прямо и жестко интересуется отец, не на шутку пугая меня нервозным жестом — заламыванием костяшек пальцев.

Мактуб, папа. То, что выше моих сил.