Макунаима, герой, у которого нет характера

Вей взяла Макунаиму в свою лодку с парусом ржаво-коричневого цвета, покрашенным плодами муруси, и поручила трем своим дочерям отмыть героя, поискать у него в голове и проверить, чисты ли его ногти. И Макунаима снова стал вымыт, чист и красив. Но только герой и не догадался, что принявшая его старушенция и была Солнце, добрая Солнце-одежда бедняков, – такая она была вся красная и потная. Потому он попросил ее позвать Вей, чтобы она принесла тепла, потому что у него зуб на зуб не попадал от холода. А Вей и была Солнце, к тому же она собиралась сделать Макунаиму своим зятем. Только вот она пока что совсем не могла никого согревать, потому что было еще рано, и у нее не было сил. И чтобы ожидание не было таким долгим, она засвистела по-особому, а три ее дочери принялись гладить героя по голове и щекотать его.

А тот только знай себе весело похохатывал, извиваясь от щекотки. Когда девушки останавливались, он просил, чтобы они продолжали, и извивался сильнее уже от предвкушения. Вей заметила, до чего герой бесстыден, и разозлилась. Она уже не имела никакого желания извергать огонь из своего тела и не хотела никого греть. Но девушки вцепились в мать, крепко связали ее и Макунаиму, который, не уставая, колотил ее по животу, и, наконец, у старой перечницы сзади вырвалось пламя, и все смогли погреться.

Наступила жарища, которая сперва воцарилась в лодке, а затем распространилась по воде и позолотила прозрачный воздух. Макунаима, развалившись в лодке, грелся в синем мареве. От тишины простор казался еще просторнее и уютнее…

– Ай, как же лень… – вздохнул герой. Было тихо, только слышался шепот волны. Тело Макунаимы сладко затекало, было приятно… Младшая девушка играла на урукунгу, который ее мать принесла из Африки. Реке конца-краю не видать, а высокий небесный свод точно выложен алмазами – ни облачка. Макунаима высоко поднял руки и взял одну ладонь в другую, сделал таким образом себе подушку, а тем временем старшая дочь Солнца отгоняла тучи москитов, а средняя сидела на герое, щекоча косами дрожавший от восторга живот героя. И они уже весело и счастливо смеялись, прерываясь на куплеты песни, которую он пел:

Когда я умру, не плачьте:
Не больно с жизнью прощанье.
Сарарá бледнолицый.

Я был зачат злым роком

В темной утробе изгнанья.
Сарара бледнолицый.

Отец мне сказал: «Не познать

Тебе любви и желанья».
Сарара бледнолицый.

А мать мне надела на шею

Тяжкие бусы страданья.
Сарара бледнолицый.

Зубы готовь, броненосец!

Укроюсь я в пасти твоей.
Сарара бледнолицый.

Самый злосчастный из всех,

Что живут на старой земле.
Сарара бледнолицый…

Какое блаженство… Тело героя казалось золотым от морской соли, и так пахло морем, и так размеренно и плавно гребла Вей, и так приятно щекотали живот женские волосы, ах!.. Макунаима пришел в восторг. «Прелесть! Трах-тибидох, какое же блаженство!» – воскликнул он. И, закрыв дерзкие глаза и не переставая смеяться смехом молодого довольного жизнью нахала, герой наслаждался, наслаждался и наконец заснул.

Когда весло Вей перестало баюкать, Макунаима проснулся. Уже было видно, как поцарапывал небо розовый небоскреб. Лодка причалила к берегу грандиозной деревни Рио-де-Жанейро.

И тут же, от самого берега, начинался сад с длинной-предлинной аллеей, вдоль которой рос бразильский дуб и стояли по обе стороны разноцветные дворцы. А этот сад – это проспект Риу-Бранку. Там-то живет Вей, Солнце, со своими тремя дочерьми. Вей желала, чтобы Макунаима стал ее зятем, ведь он, в конце концов, был герой и часто угощал ее маниоковым пирогом, который она высушивала, так что она сказала так:

– Итак, зятек, ты должен жениться на одной из моих дочерей. В приданое тебе я дам Ивропу, Францыю и Баию. Но в обмен на то ты должен быть верен моей дочери и не забавляться с другими женщинами.

Макунаима поблагодарил ее и обещал исполнить наказ, даже поклялся памятью матери. Тогда Вей вместе с тремя дочерьми ушла, чтобы в саду рассвело, напомнив Макунаиме еще раз, чтобы не выходил из лодки в поисках, с кем бы позабавиться. Макунаима вновь мамой поклялся, что так и сделает.

Не успели Вей с дочерьми войти в сад, как Макунаима уже захотел пойти позабавиться с какой-нибудь женщиной. Он закурил, но желание не проходило. Там, в саду, среди деревьев, прогуливалось столько женщин, ох, каких женщин, да и так ловко и красиво они двигались.

– А гори оно всё огнем! – воскликнул Макунаима. – Я уж не слабак, чтоб страдать от женских капризов!

В голове у него вспыхнул яркий свет. Он встал в лодке во весь рост, обхватил руками родину и торжественно объявил:

– ЗДОРОВЬЯ МАЛО, МНОГО МУРАВЬЕВ – СЕ СУТЬ БРАЗИЛИИ БЕДЫ!