Макунаима, герой, у которого нет характера

Две обнаженные непринужденно и весело плясали в такт похрустыванию костей старухи, хлопанью грудей толстой польки и ритмичному стуку атабака. Все остальные тоже были обнажены и ждали, кого Пес выберет сегодня в качестве своего сына. Ужасный танец… Макунаима дрожал, предвкушая, как задаст взбучку Венцеславу Пьетро Пьетре. Внезапно он сорвался с места, вразвалку дошел до Эшу, повалил его наземь и сверху упал сам, смеясь. И посвящение нового сына Эшу получило всеобщее одобрение, и счастливые в своем экстазе собравшиеся отдали почести новому чертенку.

После окончания церемонии дьявол был усажен на треногу, и поклонение началось. Воры, сенаторы, крестьяне, негры, сеньоры, футболисты – одним словом, все собравшиеся через покрывавшую залу блестящую пыль ползли к треноге и, ударив левой стороной лба об пол, целовали колени, целовали всё тело воплотившегося злого духа. Покрасневшая полячка дрожала всем телом, из ее рта текла пена, которую всякий приблизившийся ловил большим пальцем, чтобы осенить себя крестным знамением; она издавала глухие стоны то ли боли, то ли наслаждения, а впрочем, она не была уже никакая не полячка, она была теперь Эшу, самым задиристым дьяволенком этой религии.

После того как все вдоволь облобызали-поклонились Эшу и осенили себя крестным знамением, настало время просьб и обещаний. Один мясник попросил, чтобы все покупали у него несвежее мясо, и Эшу согласился исполнить это желание. Один помещик попросил, чтобы в его владениях больше не было муравьев и других напастей, и Эшу рассмеялся, сказав, что такую просьбу никогда не удовлетворит. Один влюбленный попросил, чтобы его малышка получила место в муниципальной школе, чтобы они могли пожениться, и Эшу пообещал, что так и будет. Один врач произнес речь, прося о том, чтобы с изяществом писать на португальском наречии, и Эшу не разрешил. Так-то вот. Наконец, наступил черед Макунаимы, нового сына черта. Макунаима сказал:

– Отец, я пришел к вам с просьбой, потому что я очень зол.

– Как звать тебя? – спросил Эшу.

– Макунаима, – ответил герой.

– Хмм… – протянул глава вечера. – Человеку, чье имя начинается на «Ма», придется намаяться…

Но всё же ласково принял героя и обещал ему исполнить всё, о чем он ни попросит, потому что Макунаима был его сыном. И герой попросил Эшу задать перцу Венцеславу Пьетро Пьетре – который на самом деле был великан-людоед Пьяйман.

То, что случилось дальше, было ужасно. Эшу схватил три стебелька мелиссы, освященные попом-отступником, кинул их вверх, перекрестился, призывая естество Венцеслава Пьетро Пьетры войти в тело Эшу, чтобы принять взбучку. Через минуту естество великана прибыло, вошло в тело полячки, и Эшу сделал сыну знак, чтобы он отдубасил естество, воплощенное теперь в польском теле. Герой схватил палку и принялся от души обхаживать Эшу. Еще как его ухайдокал. Эшу кричал:

– Бей, пожалуйста, несильно,
Ведь мне очень-очень больно!
Меня детки дома ждут,
И мне очень-очень больно!

А потом, весь бордовый от синяков, с окровавленными носом, ртом, ушами, в беспамятстве свалился на пол. Это было ужасное зрелище… Макунаима приказал естеству великана окунуться в соленую кипящую воду, и тело Эшу задымилось на влажном полу. И Макунаима приказал естеству великана пройтись по битому стеклу в зарослях крапивы и ядовитых лиан на морозе от Сан-Паулу до самых утесов Анд, и на теле Эшу появились кровавые следы от осколков стекла и шипов и ожоги от крапивы, и Эшу шумно и тяжело дышал от усталости и дрожал от невыносимого холода. Это было ужасно. И Макунаима приказал, чтобы естество Венцеслава Пьетро Пьетры забодал молодой бык, ударил копытом резвый жеребец, схватил в пасть зубастый кайман и искусали сорок раз по сорок тысяч огненных муравьев, и окровавленное тело Эшу задрожало и заизвивалось на полу, на его ноге проступила дорожка из укусов каймана и муравьев, казалось, что с него сняли кожу, подковой коня ему пробило голову, а острый бычий рог пронзил живот. В маленькой зале стоял невыносимый запах. А Эшу стонал:

– Бодай, пожалуйста, несильно,
Ведь мне очень-очень больно!
Меня детки дома ждут,
И мне очень-очень больно!

Макунаима еще много чего такого приказывал, и всё естество Венцеслава Пьетро Пьетры претерпело взбучку через тело Эшу. Наконец герой перебрал все возможные виды мести, ничего больше не придумал и остановился. Женщина едва дышала, беспомощно растянувшись на земляном полу. Она затихла в изнеможении. Ужасное было зрелище.

А тем временем во дворце на улице Мараньян в Сан-Паулу царила беготня и неразбериха. Приходили врачи, приехала «скорая», все были в отчаянии. Венцеслав Пьетро Пьетра кричал и исходил кровью. На животе у него открылась рана, как если бы его забодали, голова была разбита, как если бы его ударил копытом конь, весь он был зажарен, заморожен, искусан и покрыт синяками и ушибами, как после форменного избиения.