Малабарские вдовы

Первин сглотнула, а потом наконец высказала свое тайное опасение:

– Несколько дней назад я видела на улице человека, очень похожего на Сайруса. Я все неделю оглядываюсь через плечо.

– Ты в этом уверена? – испуганно спросила Гюльназ.

– Вот гад! – не сдержался Растом. – Он не имеет права к тебе приближаться!

Камелия, разом осунувшись, тяжело опустилась на стул.

– А я думала, это все в прошлом.

– Когда это произошло? – негромко спросил Джамшеджи.

– В прошлый вторник. Я ехала по «Ожерелью королевы», очень быстро, в «Серебристом призраке». Этот человек покупал еду у дхабы на пляже Чаупатти. – Первин осеклась. – Папа, у тебя такой вид, будто ты обо всем этом и так знаешь!

Она думала, что Джамшеджи рассердится, удивится. Но у него был вид человека, который всё знал заранее.

– Велика вероятность, что ты действительно его видела.

– Ты знал, что он здесь, и скрывал это от меня? – Спокойствие Первин распадалось с той же скоростью, что и печенье, которое она забыла вытащить из чашки.

– Давай начнем с так называемого незнакомца-бенгальца, из-за которого ты так тревожилась. Я‑то его знаю. Его зовут Пуршоттам Гхош.

– Он твой клиент? – Первин запуталась окончательно.

– Он частный детектив из Калькутты, я когда-то нанял его собрать медицинские документы, которые мы использовали в деле «Содавалла против Содавалла». Помнишь?

– Я же с ним не встречалась. Но, конечно, помню, как ты воспользовался этими документами. – К раздражению Первин теперь примешивалось любопытство. Почему отец ничего ей не сказал?

– Мне понравилось, как Гхош работает, и после суда я нанял его следить за Сайрусом.

– Мама, ты знала об этом? – Первин повернулась к Камелии, та покачала головой.

– Понятия не имела, – сказала она. – Но я уверена, что у твоего отца были к тому веские причины.

– Прежде всего меня волновала безопасность Первин, – без обиняков ответил Джамшеджи. – И в случае, если бы мы уличили Сайруса в супружеской измене, мы могли бы подать иск о разводе вместо раздельного жительства.

Первин поставила чашку на стол. Ее изумляло, как серьезно отец отнесся к этому делу. Но если Сайрус обнаружил слежку, у него были все основания обидеться на ее семью.

– И Сайрус об этом узнал?

– Этого мы точно не знаем, – ответил Джамшеджи после тягостного молчания. – Что касается наблюдения, Гхош не следил за ним постоянно, занимался этим от случая к случаю, наряду с другой работой. Он мне сообщал, что Сайрус не изменил своего образа жизни и примерно два раза в неделю встречается с женщинами определенных занятий либо в районе Сангачи, где много проституток, либо в трущобе рядом с разливочной фабрикой.

– Папа, но почему ты мне не сказал, что Сайрус здесь, в Бомбее? – обратилась к отцу Первин.

Джамшеджи многозначительно поднял палец.

– Я не хотел, чтобы ты попусту волновалась. Поначалу мы подумали, что он приехал по делам. Или в гости к родственникам, Вача. А потом нас ждал сюрприз.

– Я не люблю сюрпризов. – У Первин от волнения кружилась голова.

– Гхош проследил за ним до лечебницы Пети – поздно вечером во вторник он вошел туда с саквояжем и больше не вышел.

Растом сердито мерил веранду шагами.

– В каком смысле – больше не вышел? Этот мерзавец мог выскользнуть через задний ход!

– Либо он приехал кого-то проведать, либо сам лег на обследование, – заметила Камелия.

– Письмо! – вспомнила Первин и резко поставила чашку – блюдечко задребезжало. – Я на этой неделе получила письмо с просьбой приехать в больницу к какому-то незнакомому человеку. Он просил составить ему завещание. Имени я не помню, но это точно не Сайрус!

– Зачем Сайрусу приезжать в Бомбей на лечение? – удивилась Гюльназ. – Ведь в Калькутте полно врачей, разве нет?

– В Калькутте нет парсийской больницы, – заметила Камелия. – Я об этом узнала, когда ездила туда. Лечебница Пети – замечательное заведение, и любой парс может лечиться там со скидкой или бесплатно. Может, он для этого приехал, а не чтобы досаждать Первин?

Первин глубоко вздохнула.

– Я хочу узнать. Съезжу в больницу.

– Только не вступай с ним в разговоры! – резко вмешался Джамшеджи. – Он может попытаться тебя разжалобить. Я сколько раз видел такое поведение у разведенных супругов!

– Мы с Гюльназ состоим в женском благотворительном комитете при больнице. Прежде чем Первин примет решение, мы выясним, лечится он там или нет, – сказала Камелия, доливая чаю Первин в чашку. – А ты действуй осмотрительно.

Первин вышла из себя.

– С какой радости вы меня не пускаете? Такое ощущение, что я, выбравшись из одной тюрьмы, попала в другую.

– Никто тебя не держит в тюрьме, – принялась ее урезонивать Камелия. – Мы просто хотим дать тебе время прийти в себя, оправиться от тяжелого потрясения. Мы еще даже не позавтракали – а ты уже рвешься сразу и в больницу, и на Малабарский холм! А я, если честно, затрудняюсь сказать, какая из двух ситуаций опаснее.

– Вот съезжу и узнаю. А сидеть тут весь день – я с ума сойду, – заявила Первин.

– Давайте-ка позвоним Элис, – кстати предложила Гюльназ. – Может, она к нам в гости заедет.