Малабарские вдовы

– Что тут за переполох? – Инспектор нахмурился, увидев расхристанную Первин. – Я и половины не понял из того, что мне рассказал этот парень. А в доках жалуются, что людей нет на рабочих местах.

– Грузчики, которые здесь стоят, возможно, спасли мне жизнь. – Первин с благодарностью поглядела на одетых в лохмотья работяг. – Они герои.

– А вы кто такая? – осведомился полицейский с высокомерным видом. – В ту часть порта, куда не заходят пассажирские суда, посетители не допускаются.

– Меня зовут Первин Мистри; я поверенный в адвокатской конторе Мистри с Брюс-стрит. Вчера вечером меня швырнули в мешок и притащили сюда; потом нападавший запер меня на складе.

Полицейский, похоже, все еще обдумывал ее первые слова.

– Вы что, работаете и зарабатываете? Женщина – секретарь в юридической фирме?

– Нет, – ответила она резко. – Я уже полгода штатный поверенный в адвокатской конторе.

– Приведите начальника гавани, – приказал полицейский младшему констеблю. – Нужно провести полноценное расследование. Мисс Мистри, а там внутри есть кто-то еще?

– Я не слышала голосов.

– Если речь идет о работорговле, о белых женщинах, может оказаться, что их там множество заперто.

– Я не белая, – поправила его Первин. – Я парсийка. И это может быть связано с одним из дел…

Не слушая, полицейский снял с пояса аккумуляторный фонарик и шагнул в помещение склада, освещая стены. Первин пошла следом, стала следить, как тонкий луч света скользит по мешкам. Полицейский вытащил из ножен на поясе нож, аккуратно вскрыл один из мешков по шву. Внутри лежала материя цвета хаки. Ею же оказался наполнен и второй мешок.

– На первый взгляд, всё в порядке. Ткань для обмундирования, – сказал полицейский, поворачиваясь к Первин.

– Для обмундирования? – повторила она.

И тут увидела, что на углу каждого мешка стоит клеймо с надписью по-английски: «Текстильная фабрика Фарида, Гирангаон, Бомбей».

29. Тайный проход

Бомбей, февраль 1921

– Благодарение богу и этим чудным грузчикам, ты вернулась! Но случившееся должно стать тебе предупреждением, – сказала Камелия Мистри, выходя с Первин на веранду и подавая ей чашку лучшего чая из имбиря с лемонграссом, сдобренного молоком.

Первин приняла ванну, надела свежий халатик и теперь обмакивала печенье-хари[78] во вкуснейший чай. Треволнения в душном мешке казались далеким прошлым.

– Меня схватили, потому что я поддалась на уловку. Учусь на своих ошибках, как и всегда.

– Уловки – одно, ловушки – другое. Ты попала в страшную ловушку, – сказал Джамшеджи, сидевший в шезлонге на другом конце веранды. Первин слышала звон посуды на кухне – Джон готовил сытный завтрак. Знакомые домашние голоса и звуки казались ей сегодня дивной музыкой.

– Ты представить себе не можешь, что мы пережили с того момента, когда Мустафа понял, что ты одна ушла в ночь, – продолжила Камелия. – Мы сели думать и напридумывали целую кучу вариантов своих дальнейших действий.

Гюльназ опустилась на стул рядом с Первин, погладила ее по руке.

– Я вспомнила, что ты собиралась в кино со своей подругой-англичанкой. Мама очень волновалась, поэтому я позвонила этим Хобсон-Джонсам. Да уж, мамочка у твоей подружки еще та птица! Когда она закончила скандалить по поводу того, что я назвала ее миссис, а не леди, я уже так разнервничалась, что даже не решилась попросить, чтобы к телефону позвали Элис, но благо она подошла сама. Подруга очень тебя любит. Она хотела тут же приехать и присоединиться к поискам, а когда родители ей не позволили, сказала, что сходит к Фаридам.

– Мне обязательно нужно туда попасть сегодня. Вы там все вчера были? – спросила Первин.

– Нет. Мама осталась дома, поближе к телефону. Туда поехали мы с папой и Растомом. Констебль сказал, что в доме всё в порядке, но я настояла, чтобы меня пустили на женскую половину. Открыла мне девочка-служанка. Я поговорила с двумя вдовами, они сказали, что ты у них не появлялась. Я объяснила, что ты пропала, они тоже разволновались.

– Видимо, ты видела Разию и Сакину, – догадалась Первин. – А что третья жена?

– Я не стала просить разрешения с ней поговорить. За тебя волновалась. – Гюльназ бросила на золовку встревоженный взгляд. – Мы поехали назад по «Ожерелью королевы», исколесили все улицы в коммерческом районе Баллард и в Форте. Арман гнал как сумасшедший. Он очень переживал, что уехал на вокзал и не смог тебя довезти.

– Если бы вчера вечером тебя повез Арман, ему бы прокололи шины, – сказал Растом, подходя сзади и растирая Гюльназ плечи. – Как я слышал, вчера, после окончания рабочего дня, кто-то рассыпал гвозди и битое стекло в обоих концах Брюс-стрит. Утром все это выметали целых два часа; служащие и шоферы ужасно ругались.

– А ты видела лицо того, кто на тебя напал? Хоть примерно его себе представляешь? – настойчиво спросила Гюльназ. – Кто он – уличная шпана или джентльмен?

– Я не видела ни лица, ни одежды, ни даже цвета кожи, – ответила Первин. – Как я уже сказала в полиции, маркировка мешков указывает на Фаридов, но это не единственная версия.

– Что ты имеешь в виду? – тут же спросила Камелия.