Малабарские вдовы

В вечернем мраке высокие палладианские окна бунгало Хобсон-Джонсов приветливо светились золотистым светом. Арман подъехал к воротам, оттуда выбежало полдюжины охранников, они окружили машину. Это ничем не напоминало дружелюбный прием, которого накануне удостоилась машина губернатора.

Капрал-шотландец потребовал, чтобы Первин изложила цель своего визита. Она невозмутимо представилась и объявила, что приехала по приглашению Элис. Шотландец сверился с записной книжкой, которую ему передал другой охранник. Поднял глаза и неохотно признал:

– Здесь есть ваше имя.

Первин не удостоила его ответом. Она размышляла над тем, что накануне дом охраняло всего четыре человека. Интересно, связано ли усиление охраны с событиями по соседству? Въехать через ворота во двор Арману не позволили. Они с Первин быстро обсудили, как быть дальше, и решили: Арман поедет за отцом, а за ней вернется к девяти часам.

Подозрения Первин только укрепились, когда она вошла во двор и обнаружила, что рядом с домом стоит машина с эмблемой бомбейской полиции. Кто-то из инспекторов приехал к родителям Элис с неформальным визитом или речь опять же о событиях за углом?

Дворецкий повел себя очень профессионально. Рослый элегантный пенджабец поприветствовал Первин и с должным почтением, которого она не дождалась от охраны, провел ее в дом. Шагая следом за дворецким по коридору, она учуяла запах табака, услышала гул мужских голосов за одной из закрытых дверей.

В просторной, скудно меблированной гостиной на ковре, среди россыпи картонных футляров сидела Элис. В руке она держала пластинку. Подняла глаза на Первин:

– Ох, наконец-то! Я рассматриваю пластинки, которые привезла. Ты что бы хотела послушать?

В голосе Элис сквозила преувеличенная беспечность, она как бы пыталась отрешиться от того, что узнала два часа назад. Первин задумалась, чем вызвана эта перемена, но все поняла, когда взглянула на веранду и увидела пучок светлых волос, торчавший над спинкой большого плетеного кресла. Леди Гвендолен Хобсон-Джонс слышала каждое их слово.

– Я должна поздороваться с твоей мамой, – сказала Первин, указывая на веранду.

Элис подмигнула.

– На твой страх и риск. Она сегодня в боевой форме.

Первин подошла к маме Элис – та баюкала в ладони недопитый бокал и смотрела в темноту сада.

– Добрый вечер, леди Хобсон-Джонс, – поздоровалась Первин, стараясь вложить в это формальное приветствие теплоту, которой на самом деле не ощущала. – Как прошел ваш первый день с Элис?

– Недурно, учитывая все обстоятельства. Присядьте ненадолго, ладно? – Тон у высокородной дамы был необычайно мягкий – возможно, секрет крылся в хрустальном сосуде у нее в руке. – Понятия не имею, чего это она сидит в помещении в такой погожий вечер.

– Ей хочется распаковать пластинки. Вам нравится ее коллекция? Когда водитель подвез меня к дому, я услышала музыку еще с улицы.

– Я всегда готова слушать Коула Портера. Но у Элис есть и другие пластинки – с совершенно ужасными, визгливыми, грубыми голосами. Эл Джонсон.

– Эл Джолсон, мама. Пора бы запомнить! – долетел из гостиной голос Элис.

– А где проводит вечер сэр Дэвид? – поинтересовалась Первин. – Случается ему спокойно отдохнуть в кругу семьи?

– Он не из любителей семейного круга, – ответила леди Хобсон-Джонс. – В данный момент он у себя в кабинете, беседует с незваными посетителями.

– С друзьями? – Первин вытягивала из нее информацию, стараясь как можно тщательнее это скрывать.

– Нет. С комиссаром полиции и его помощником. – Голос леди Хобсон-Джонс звучал пренебрежительно.

Первин захотелось узнать причину.

– Если они часто встречаются, может, и станут друзьями.

Леди Хобсон-Джонс вздохнула.

– Предыдущего комиссара, мистера Эдвардса, мы знали очень хорошо. Он был выпускником Международной лондонской школы. Комиссар Гриффит – из имперской полиции, просто продвинулся по службе.

Судя по аккуратному подбору слов, леди не считала Гриффита человеком особо достойным. Она продолжила:

– Одна надежда – что мистер Гриффит со своим опытом сможет погасить эту волну страшных злодеяний, захлестнувшую город. Сегодня ужасное преступление произошло буквально за углом, прямо в нашем районе!

Первин сообразила: если Элис упомянула при матери, что фирма ее отца представляет интересы Фаридов, разговор может принять неловкий оборот. Ведь она не имеет права обсуждать с чужими сложившуюся ситуацию.

– Я очень рада, что полицейские беседуют с вашим мужем. Было очень приятно с вами повидаться, но мне пора…

– Подождите. – Леди Хобсон-Джонс не чинясь отхлебнула из бокала, потом повернулась к Первин. – Вы ведь живете в колонии, где нет никого, кроме парсов, верно?

Мало того что Первин нервировала эта затянувшаяся беседа, она еще и не любила, когда ее рассматривают исключительно в свете ее религии.

– Да. В Бомбее религиозные общины вообще селятся компактно – не только парсы, но и индуисты, и мусульмане.

– И какой уровень преступности в вашем районе?

– Вряд ли кто-то его высчитывал. Но я не припомню никаких инцидентов. – Первин взглянула на собеседницу, которая вдруг выпрямилась в кресле, взгляд ее сделался сосредоточенным.