Мальчик Джим

Джим кивнул, и опять стал меньше жалеть этого больного человека в горах, чем людей, которых хорошо знал по маминым рассказам: его отца, который был хорошим мальчиком, христианином, и маму его отца, прекрасную больную женщину, Аманду Джентайн Гласс. Знал он о тех временах, когда они ждали и молились в горах, а Эймос Гласс, выпущенный из федеральной тюрьмы, налетел на них как ураган.

– Джим Гласс, – снова заговорил мистер Карсон, не отводя глаз от Джима, – вы похожи на вашего отца.

– А каким был мой папа? – спросил Джим.

– Ваш отец был отличным парнем. Делал все как нужно и умел за себя постоять. Ему можно было доверять.

– Он хорошо играл в бейсбол?

– Он был хорошим игроком, но на игру у него особенно не было времени. Когда Эймос сидел в тюрьме, ему приходилось все время работать, чтобы они с матерью не умерли с голода. А когда Эймос вышел, он его никуда не отпускал – держал на привязи.

– Он ходил на рыбалку?

– Знаешь, уж чего-чего – а рыбачить Джим Гласс умел! И охотиться он был мастер. Бывали времена, когда им с матерью нечего было есть кроме того, что он поймает или подстрелит на охоте. И что он еще умел – так это стрелять! Таких стрелков я никогда не встречал.

– Расскажи ему про тот случай, когда вы с ним охотились на белок, – попросил Пенн.

Джим смотрел на Пенна и не мог поверить: Пенн знал истории про отца Джима, которые Джим никогда не слышал.

Мистер Карсон повесил шляпу на спинку стула и облокотился о подоконник. Он подергивал себя за бороду, будто потянув ее, открывал дверь, выпускавшую наружу его воспоминания.

– Как-то раз – это было после того, как старый Эймос вышел из тюрьмы и вернулся в горы, – мы с твоим папой пошли в лес охотиться на белок. И мы вышли как раз к тому месту, где у старика Эймоса был перегонный аппарат. Первое, чем занялся Эймос, когда вернулся из Атланты, – он опять взялся за старое: стал изготавливать спиртное. Твой отец и я, когда учуяли запах готовившегося сусла и поняли, куда мы попали, прокрались через лавровые заросли и посмотрев вниз, увидели старика Эймоса за работой. Его аппарат был внизу, в небольшом заливчике, и он как раз загружал очередную порцию. С минуту мы за ним наблюдали, и следующее, что я запомнил, это как твой папа сказал: «Смотри, что сейчас будет». Он принес винтовку (у нас обоих были винтовки 22-го калибра) и прицелился вниз, в заливчик. Я даже подумал, не хочет ли он застрелить Эймоса, и не могу сказать, что очень-то стал его в этом винить. Но он прицелился не в него, а в перегонный куб. Твой отец никогда спиртного в рот не брал и считал это грехом. Он старательно прицелился, нажал на курок и, ясное дело, прострелил дырку в перегонном кубе, и сусло стало вытекать на землю. Следующее, что я помню, это как старик Эймос схватился за свою винтовку – у него она была 30-го калибра – и открыл стрельбу по лавровым кустам, где мы прятались. И должен сказать тебе, сынок, мы мгновенно оттуда вылетели. Мы не боялись, что старик нас поймает – ему было тогда лет семьдесят пять или восемьдесят, но он, ясное дело, мог нас убить.

После того как мы выбрались оттуда и оказались в таком месте, где твой дед не мог нас поймать или убить, твой отец сказал: «Рэд, дай мне один патрон. Он будет мои пересчитывать». Я ответил: «Ты с ума сошел, Джим. Не будет он пересчитывать твои патроны!» Но Джим настаивал: «Я не сошел с ума. Старик будет пересчитывать все патроны, и, если окажется, что одного не хватает, он меня убьет». Так что я дал ему патрон, и он пошел домой. Именно так и получилось. В ту ночь Эймос взял свечу и поднялся наверх, на чердак, где спал Джим. Приставил пистолет ему под подбородок и сказал: «Парень, ну-ка дай мне твои патроны!» Все точно так, как Джим и предполагал. Эймос знал, что у Джима была новая коробка патронов и их там пятьдесят. Также он помнил о четырех белках, которых Джим принес домой, и был уверен, что сын, как хороший стрелок, не тратит попусту патроны. Эймос вытряхнул на кровать все патроны и пересчитал их. Все это время он держал пистолет у Джима под подбородком. И вот, когда он их все сосчитал, и их оказалось сорок шесть, как и должно было быть, только тогда старик Эймос взял свечу и пистолет и спустился вниз по лестнице. Больше никогда он об этом ничего не говорил.

Цвета победы

Со своего места в ряду с другими четвероклассниками Джиму было плохо видно хрустящую долларовую купюру, прикрепленную к вершине скользкого столба. Она достанется тому мальчику, который сможет залезть на такую высоту и ее забрать. Задача казалась практически невыполнимой по той причине, что столб был из тополя, у которого гладкая древесина и выделяется скользкий сок. Разраставшаяся толпа вплотную окружила место действия и радостно приветствовала каждого мальчика, который боролся за право получить деньги. Однако, несмотря на поддержку зевак, ни один из предпринимавших попытку младших мальчиков – учеников первого и второго классов, не смог подняться выше чем на фут или два от земли.