Мальчик Джим

Вернувшись на дорогу и проехав немного, они встретили знак, отмечающий границу Нью-Карпентера. Джим всегда с нетерпением ждал того момента, когда они сворачивают с дороги, ведущей в сельскую местность, и заворачивают на небольшую возвышенность, там дорога переходит в Мэйн-стрит. Вот так сразу увидеть весь город, да еще субботним утром, – это все равно что неожиданно увидеть океан. У Джима из-за этого участилось дыхание, но потом картина стала казаться привычной. Карпичные здания выстроились по обе стороны улицы. Люди толпами сновали по магазинам, маневрируя среди грохочущего транспорта. Вдоль Трейд-стрит фермеры со всей округи на четыре квартала выстроили в линию свои грузовики, припарковав их близко друг к другу, и выложили на продажу фрукты, яблоки, арбузы, печеные початки кукурузы. Мошенники, бывалые и начинающие, сновали туда-сюда среди фермеров, надеясь сбыть им ружья, ножи или несчастного вида собак. В дальнем конце города столкнулись друг с другом торговля и правители, город и деревня пересеклись друг с другом на гудящем, пугающем перекрестке, где важно поднималось с большой зеленой лужайки белое здание суда. На лужайке под деревьями собралась молодежь – грубоватого вида заводские рабочие в субботней одежде. Они смеялись, спорили, разглядывали прохожих и время от времени задирали друг друга. За всем этим наблюдал строгий пожилой полицейский по имени Хейг. У него была дубинка, а когда молодежь слишком расходилась, он свистел в свисток. После Нью-Карпентера Элисвилл всегда казался Джиму слишком тихим, почти как церковь. Он был убежден, что дядям следовало бы возить его сюда почаще.

Дядя Зино припарковал грузовик на Трейд-стрит и повернулся к Джиму.

– Ты уже достаточно взрослый, чтобы следить за часами на здании суда и вернуться сюда к часу дня?

Джим поспешно кивнул. Раньше дяди никогда не отпускали его свободно походить по Карпентеру.

– Тогда хорошо, – сказал дядя Зино. Из накладного кармана комбинезона он достал монетку в десять центов и дал ее Джиму. – Не лезь куда не надо и не рассказывай маме, что я отпустил тебя погулять одного.

– Да, сэр! – проговорил Джим.

Как только Джим вышел на Мэйн-стрит, его радостное возбуждение оттого, что он в городе оказался сам по себе, быстро остыло. Куда бы он ни направлялся, везде находились группы незнакомых местных ребят из Нью-Карпентера, которые демонстративно давали понять, что это их место. Они, как мухи, окружили прилавок магазинчика, где Джим собирался купить мороженое. Четверо угрожающего вида пареньков сидели на корточках у скобяной лавки, рядом с витриной, демонстративно показывая свои ножички. Стайка девочек в мелочной лавке сразу захихикала, стоило Джиму туда войти. Вскоре ему стало казаться, что все дети в городе наблюдают за ним, что им его жаль из-за того, что у него нет здесь друзей. Он разозлился на всех детей Карпентера просто за то, что они здесь живут, и на себя из-за того, что у него не хватает смелости подойти к ним и сказать, кто он такой.

Джим шел в сторону здания суда, как вдруг с другой стороны улицы Пенн Карсон окликнул его по имени. Он был рад, что встретил знакомого. Джим помахал рукой над головой, будто подавал сигнал локомотиву в депо. Он посмотрел на обе стороны улицы, транспорт двигался беспрерывно, и мальчик не видел, где можно перейти на другую сторону.

Тогда Пенн указал на здание суда, и они оба направились к переходу – Джим по одной стороне улицы, Пенн – по другой. На переходе Пенн подождал пока изменится свет светофора и перебежал через Мэйн-стрит на сторону Джима.

– Привет, Джим, – сказал Пенн, будто они были старинными приятелями. – Хочешь, пойдем вместе все обследовать?

– Да! – ответил Джим. Его интерес к Нью-Капентеру вырос в тот же миг с новой силой.

За Пенном он проследовал через Трейд-стрит вверх по лестнице, ведущей к лужайке у здания суда. Строй покуривающих заводских выстроился вдоль тротуара, пересекающего широкий двор. Мама говорила, что заводские носят с собой ножи с выдвижными лезвиями, напиваются пьяными и режут друг друга. Джим боялся даже посмотреть на них.

У входа в здание суда Пенн остановился и украдкой оглянулся проверить, не преследовали ли их. «Идем, – сказал он, – Я знаю тайный проход». Он прошел по ступеням с правой стороны, помахал Джиму, чтобы тот следовал за ним, и нырнул под стену густого самшита, окружающую здание суда. Между самим зданием и самшитом было свободное пространство, по которому мальчики могли идти друг за другом. Они быстро прошли перед зданием суда, невидимые за густо разросшимися кустами. После того как они повернули за угол, Пенн остановил Джима и указал на след мужского ботинка; каблук четко отпечатался на мягкой земле.

– Заключенные, – прошептал Джим. – Мы видели их по дороге сюда. Могу поспорить, что один из них сбежал!

– Так я и подумал! – сказал Пенн.

– Но этого недостаточно, чтобы его выследить.

– Может, что-то есть там внизу, – заключил Пенн, указывая на лестницу, которая вела в подвал здания суда.

– Возможно, – согласился Джим. – Ты когда-нибудь там был?