Мальчик Джим

Пока Джим с недоумением вглядывался в его лицо, в глазах мистера Карсона появились слезы и тут же выплеснулись наружу. Они побежали по его щекам и исчезли в бороде, будто кто-то их преследовал. А прятавшаяся в черной бороде нижняя губа его задрожала.

– Мой мальчик, – начал он, – Пенн… – Он отвернулся от грузовика, – без конца думает о тебе.

Из заднего кармана он вынул красную бандану и громко высморкался. Джим посмотрел на дядю Зино. Дядя Зино прижал палец к губам. Мистер Карсон опять повернулся лицом к грузовику и покачал головой.

– Черт его знает, – проговорил он. – С тех пор как Пенн заболел, я гроша ломаного не стою.

– Да, с Пенном произошла ужасная вещь, – сказал дядя Зино.

– И главное, против этого нет оружия, – сказал мистер Карсон. – Вот что противнее всего. Эту напасть из ружья не застрелить.

Мистер Карсон встал на подножку грузовика и постучал о дверцу костяшками пальцев.

– Ничего не попишешь… – сказал он. – Ну что ж, поехали.

Дядя Зино выехал со двора лесопилки обратно на дорогу. Они проехали мимо нескольких бревенчатых и щитовых домиков, и после них дядя Зино выехал к большому двухэтажному бревенчатому дому, стоящему на значительном расстоянии от дороги, среди высоких тополей.

Мистер Карсон спрыгнул с подножки грузовика.

– Я скажу Пенну, что ты здесь, – предупредил он.

Он торопливо прошел через двор и прыжками через ступеньку поднялся по лестнице. Рука Джима проскользнула в бейсбольную перчатку. Он чувствовал себя ужасно, внутри все похолодело.

Из кузова выпрыгнули дядя Корэн и дядя Эл. Дядя Зино вышел из кабины и захлопнул дверцу. Дядя Эл потирал зад.

– Зино, дружок, – сказал он, – а получше ты водить не научился?

– По-моему, я вел нормально, по крайней мере для человека, родившегося в последнем столетии.

– Ты вел нормально для человека, который не знает, как водят машину, – ответил дядя Эл.

Из грузовика вылез Джим.

– Кто это? – спросил, указывая на него дядя Корэн.

У Джима не было желания даже произнести свое имя.

– Ребята! – проговорил дядя Зино. – А как насчет того, чтобы немножко поразмять ноги? Давайте пройдемся по дороге и посмотрим лесопилку Рэдфорда.

Дядя Эл опять потер зад.

– Все отсидели, – заметил он.

– Не хотелось бы, чтоб вы уходили… – сказал Джим.

– Ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы вернемся, – заверил дядя Корэн.

– Я же не знаю, что говорить, – отозвался Джим. – Что я скажу?

– Сам поймешь, – ответил дядя Зино, развернулся и помахал рукой.

Джим сел на подножку грузовика и в одиночестве стал разглядывать дом Пенна. Несмотря на то что сложен он был из бревен, выглядел значительно больше, чем Джим раньше себе его представлял. Обрамляли его две высокие каменные трубы; крыльцо с перилами из витых веток лавра проходило через весь фасад. Над крыльцом располагались шесть широких окон. Подле крыльца в аккуратно выложенных клумбах цвели красные и желтые цветы, а к самому крыльцу через двор вела дорожка, выложенная большими плоскими камнями.

Джим никогда не спрашивал у Пенна, как выглядит его дом – он представлялся ему в виде небольшой хижины, примостившейся в лесу на крутом склоне горы, дверь которой открывается в опасный мир, готовый уйти у тебя из-под ног. Джим всегда полагал, что дом, в котором он сам живет, больше и красивее, чем дом Пенна. И каждый раз, когда Пенн бросал ему вызов, находил в этом своем представлении тайное утешение. Джим встал и посмотрел на дорогу. Дяди скрылись из виду за поворотом. Он пнул камешек, пошел за ним и пнул его опять. Джим подумал, не наблюдает ли за ним Пенн из дома. Он вообще не знал, хочет ли Пенн его видеть. Джим подбросил мяч в воздух и поймал его. Потом он вынул его из перчатки и стал рассматривать красные стежки на перчатке, будто что-то секретное было там записано.

Передняя дверь дома открылась, и женщина, которая, как Джим понял, была мамой Пенна, спустилась по ступенькам и пошла через двор. Она широко улыбалась и махала рукой. На ней было небесно-голубое платье и белый фартук. Медного цвета ее волосы на затылке собраны в пучок. Джим помахал в ответ. Женщина подошла ближе, и Джим отметил, что, хотя она и не столь миловидна, как его мама, на нее приятно было смотреть. Ее лицо покрывали веснушки. От ее улыбки, хотя и была она с оттенком горечи, Джиму захотелось улыбнуться в ответ. Она взяла в свои руки его правую руку и, удерживая ее, изучающе на него смотрела. Руки у нее были теплые и мягкие. Джим почувствовал, что краснеет.

– Джим Гласс, – сказал она с приятным, хотя и странным акцентом. – Я так рада встрече с тобой. Пенн с такой любовью всегда говорит о тебе.

– Спасибо, мадам, – ответил Джим. – Приятно с вами познакомиться.