Мальчик и пёс

— Но сначала тебе надо навести красоту.

Возле дома уже стояло наготове ведро, висело полотенце. Для настоящей мойки с шампунем Тамон был еще слаб, поэтому решили хорошенько вытереть его мокрым полотенцем.

Из прихожей донеслись какие-то звуки. Тамон повернул голову на шум. Его хвост молотил воздух с невиданной прежде энергией.

На пороге показался Хикару. Он был босиком.

— Хикару! Нельзя без обуви на улицу!

Хисако осеклась. Хикару не сводил глаз с Тамона.

Собачий хвост заколотился еще сильнее.

На лице Хикару расплылась улыбка. Продолжая улыбаться, мальчик подошел к собаке и потрогал.

Утимура проглотил слюну.

Он не видел улыбки на лице сына с тех пор, как случилось землетрясение.

* * *

Хисако заметила, что с Хикару происходит что-то странное, и забила тревогу на третий день пребывания в центре размещения пострадавших от землетрясения.

— Он ничего не говорит, не смеется. Не плачет. Не сердится.

Она думала, что причина заключается в пережитом ребенком шоке. Взрослые и те чуть ли не до смерти перепугались. Что уж говорить о трехлетнем ребенке.

«Время пройдет, и все наладится», — убеждала себя Хисако.

В царившем в центре размещения хаосе не было возможности показать мальчика врачу.

Пока семья жила в центре, они все время разговаривали с Хикару, старались втянуть его в игру, перепробовали все, что только могли придумать. Но мальчик так и не заговорил, и его лицо не выражало никаких эмоций.

Единственное, к чему он проявлял интерес, — это бумага и карандаши. Водя ими по бумаге, Хикару рисовал малопонятные картинки.

Утимура с женой смогли показать ребенка врачу лишь спустя месяц после землетрясения. Одолжили у кого-то автомобиль и поехали в Сэндай к детскому психотерапевту.

Тот поставил тот же диагноз, что и совсем не разбиравшийся в психологии Утимура: в результате шока, вызванного землетрясением, в сознании Хикару произошел какой-то сдвиг. Чтобы все встало на места, нужно время.

Однако миновал месяц, потом три месяца, а Хикару молчал. И только рисовал и рисовал свои картинки.

Родители испытали все, что, по мнению врача, могло как-то помочь, но безрезультатно.

Как-то раз Хисако и Утимура с ребенком на руках отправились в порт. Они слышали, что порт представляет собой ужасное зрелище, но хотели посмотреть на разрушения собственными глазами.

Над городом еще стоял запах сгоревшего дерева. Тут и там валялись груды обломков, путь преграждали выброшенные на берег рыбацкие лодки и шхуны.

Хикару, которого отец нес на руках, крепко зажмурился. Во время землетрясения Утимура так же крепко прижимал к себе сына и бежал к холму в отчаянной попытке спастись от цунами. Хикару не хочет вспоминать, что происходило тогда?

Ближе к морю стал слышен шум волн. Запах гари утонул в запахах, которые принес с собой прилив.

Хикару завозился на руках у отца. Изо рта его вырвался крик. Пронзительный, душераздирающий.

Утимура быстро развернулся и поспешил прочь от моря. Хикару кричал не переставая.

В ту ночь Хикару снились кошмары. Из центра размещения Утимура и Хисако, видя молчаливое недовольство соседей, вышли с Хикару на улицу и просидели до рассвета.

С тех пор стоило только приблизиться с Хикару к морю, как он начинал кричать и ночами его мучили кошмары.

Недолго думая, Утимура и Хисако решили перебраться куда-нибудь подальше от моря.

3

Хикару не отпускал от себя Тамона. Даже спать захотел с ним вместе.

Они вытерли пса мокрым полотенцем, но грязи на нем еще оставалось достаточно. В обычной ситуации Хисако не разрешила бы собаке спать с Хикару на одном футоне.

Но улыбка сына выбила из ее рук все козыри.

Что касается Тамона, то он вел себя идеально и ни разу не оплошал. Похоже, раньше он жил с людьми под одной крышей. Когда случилось землетрясение, он, наверное, еще был щенком. «Интересно, кто-нибудь приютил его после того, как он лишился хозяйки, Харуко Дэгути?» — раздумывал Утимура.

Днем их сад превращался в площадку для игр. Хикару и Тамон не расставались ни на минуту — вместе грелись на солнышке, перемещались взад-вперед по своему тесному мирку.

После того как в доме появился Тамон, Хикару перестал рисовать.

Тамон каждый день прибавлял в весе. Маэда рекомендовал ему лечебное питание — специальный корм, но лучше всякой еды его подпитывала любовь Хикару.

Хикару по-прежнему не разговаривал. Но он стал смеяться. Много и от души.

Его улыбка всегда была обращена только к Тамону. А тот, в свою очередь, улыбался мальчику.

В старом доме, куда они переехали, где прежде царила атмосфера уныния и безысходности, стало светлее. Будто ночь миновала и в дом проник солнечный свет.

И в самом центре пролившегося света были Хикару и Тамон.

Видя, как ребенок и собака улыбаются друг другу, Утимура и Хисако чувствовали, как сердца наполняются теплом.

— Тамон — это прямо дар божий, — проговорила Хисако.

— Прямо ангел, нам посланный, — кивнул Утимура.

В саду Хикару и Тамон играли в мяч. Мальчик бросал мячик, пес подбирал его и приносил ему.