Мальчик из Бухенвальда. Невероятная история ребенка, пережившего Холокост

Как-то утром, в конце августа, когда тарелки и остатки еды после завтрака были убраны, персонал OSE разделил нас на команды для Маккавейских игр. Один из сотрудников сказал, что нас делили с учетом возраста, а также старались отправить друзей по разным командам, чтобы мы познакомились с другими мальчиками. Абе, Салек, Марек, Джо и я оказались в разных командах. Мальчишка из Венгрии, который хотел побить нас с Абе в Экуи, был вместе со мной. Он ругнулся на меня, когда люди из OSE раздавали нам шорты и белые футболки. Пока мы шли наверх, чтобы переодеться, он толкнул меня на ступеньках. Хотя в Экуи он проявил ко мне сострадание, теперь с этим было покончено.

Мы сидели по командам на газоне перед особняком. Сначала, объяснили нам, мы должны дать команде название. Хоть моя команда и сидела вместе, никто ничего не предложил. Мы с подозрением оглядывали друг друга с головы до пят. Наконец мальчик из Варшавы выкрикнул какое-то название. Остальные пожали плечами. Всем было все равно. Нам велели написать название команды на плакате, который мальчик из Варшавы нес в руках, пока мы шли парадом по футбольному полю во время церемонии открытия игр.

Сотрудник OSE официально объявил, что игры начинаются, и напомнил нам о правилах справедливости, товарищества и спортивного духа, которым мы должны были следовать. Игры не для того, чтобы победить, а чтобы поддержать друг друга. Нам предстояло соревноваться в беге, прыжках, футболе, скатываться с холма по траве, перепрыгивать с дерева на дерево с помощью канатов и тому подобное.

Мне нравилось бегать, и я дошел до полуфинала в беге на среднюю дистанцию. Но проиграл Абе, который меня обогнал. Он победил не только в этой гонке, но выиграл также еще и два забега на короткие дистанции.

На футбольном поле наша команда справлялась не лучше. Мы не были единым целым. Каждый стремился завладеть мячом и вести его в одиночку, а не пасовать. Вторая команда вела себя так же. Мальчики с обеих сторон шикали не только на противников, но и друг на друга. За две минуты до конца матча счет был 0:0. Тогда мальчишка-венгр обернулся ко мне и сказал, что ему это надоело. Дух соревнования у него возобладал над неприязнью ко мне и другим полякам. Он побежал вперед по полю с мячом. Прежде чем его успели перехватить, он передал пас мальчику из Варшавы, а тот – мне, потому что я стоял возле ворот. Я ударил по мячу и забил гол. Мы победили. После свистка все члены команды подняли вверх большие пальцы и знаки «V», победа, а потом обняли соперников. В тот момент что-то изменилось: наверное, пропала наша ненависть. Мы начали видеть друг в друге продолжение самих себя.

Дальше последовал бег с препятствиями, включая гонки на трех ногах. Мы с венгром объединились и победили.

Во время забега мы не раз падали друг на друга и хохотали, потому что не могли преодолеть барьер, не уронив его. Теперь уже члены всех команд смеялись и помогали один другому.

На финале футбольного первенства, в который моя команда не вошла, поскольку проиграла в четвертьфинале, мы сидели бок о бок и болели, поддерживая игроков, когда они забивали, и вздыхая, когда мяч летел мимо ворот.

В конце второго дня, перед церемонией закрытия, мы все обнялись и сплясали хору. А потом встали и запели Бухенвальдскую песню[7]:

Когда просыпается день
И улыбается солнце,
Идем мы на смену
На самой заре.
Лес черный, а небо краснеет.
В сумках у нас по куску хлеба,
А в сердцах, в сердцах у нас – тоска.
О Бухенвальд, мне тебя не забыть,
Потому что ты – моя судьба.
Лишь тот, кто покинул тебя, оценит,
Как прекрасна свобода!
О Бухенвальд, мы не жалуемся и не стонем,
Неважно, что ждет впереди,
Мы говорим жизни «да»,
Ведь наступит день и нашей свободы…

В последний вечер перед отъездом Абе мадам Минк попросила поварих испечь пироги с капустой и грибами – польское блюдо, – а на десерт – медовые пирожные, которые, по словам Абе, были точь-в-точь как те, что пекла его мама, отчего у него на глаза навернулись слезы. Мальчики-поляки, умевшие играть на музыкальных инструментах и петь, исполняли в ту ночь польские народные песни. Я слушал их, но мысли мои были далеко: мне вспомнилось, как Яков брал аккордеон или губную гармошку, а как-то раз даже флейту и играл похожие песни. Прежде чем все легли спать, польские мальчики исполнили «Боже, храни Польшу» – «Boze, cos Polske».

Мы с Абе так и не заснули. Сидя на стульях в столовой и потягивая чай, мы говорили о Бухенвальде.

– Помнишь посылки из Красного Креста? – спросил он меня.

Конечно, я помнил.