Мальчик из другой эпохи

– Полковник Саттор делился со мной, потому я знаю больше, чем мои коллеги по лингвистической службе, и прочим службам, далеким от командования.

– Выходит, ваш мужчина, доверяя вам, высказывал какие-то свои мысли, поверял, что у него на душе, а вы теперь предаете его? За что? Что вам такого сделал коммандер?

– Протестую! – снова поднялся на ноги прокурор. – Личные отношения капитана и полковника не имеют отношения к делу.

– Господин адвокат, поясните, куда вы клоните, – попросил судья.

– К тому, господин судья, что за любым предательством, касаемо то Родины, или близкого человека – всегда есть мотив. Месть, корысть, повышение по службе. Ради этого можно ведь сказать и то, чего не было, и даже кое-что утаить под присягой, что нам наглядно продемонстрировала капитан Ярвинен. Я хочу узнать мотив.

– Хорошо, продолжайте допрос, – кивнул судья и объявил: – Протест отклоняется.

– Благодарю, – поклонился Якоб и повернулся к Елене: – Итак, вернемся к моему вопросу, госпожа капитан. Что же сделал вам такого ужасного полковник, что вы разорвали с ним отношения и подали рапорт о переводе? Не прислушался к вашему мнению, что вы недавно вменяли ему в вину? Или нечто совсем ужасное? За что вы хотите не только добиться разжалование вашего бывшего командира, но и его заключения, будем честными, до конца жизни. Если, конечно, гибель мирного населения не приведет его к смертной казни.

– Смертной казни? – охнула Елена. – Но… я не думала, что настолько…

– Как же? Коммандеру вменяют в вину гибель мирного населения на Таноре, целое поселение, госпожа капитан.

– Протестую! Давление на свидетеля!

– Принято, – судья стукнул молотком. – Господин адвокат ставьте ваши вопросы корректней. Вину и наказание, в конечном итоге, определяет суд.

– Прошу прощения, господин судья, увлекся, – покаялся Стивенс. – Полковник сильно оскорбил вас, Елена? Ударил? Изнасиловал?

– Н-нет, – замялась женщина. – Оскорбление было, но оно состояло в том, что коммандер остался глух к моим мольбам…

– Да, вы говорили об этом, – усмехнулся Якоб, – когда давали характеристику своему командиру. Выходит, груб и упрям он был с вами, когда не пожелал услышать вашей мольбы? Вы под присягой, госпожа капитан.

– Да, – почти шепотом ответила она.

– Что? Повторите, вас не слышно.

– Да! Черт вас возьми, да! – вдруг закричала Ярвинен. Краска, обильно окрасившая ее лицо, теперь отхлынула, и бледная женщина, нервно дернула галстук, ослабляя его. – Георг притащил на борт этого мальчишку. Я просила его, я умоляла не делать глупостей. Я предчувствовала, чем всё это может закончиться, но он же упертый, как осёл! Вбил себе в голову, что несет за него ответственность, что ему его жаль. Глаза, говорит, такие. Трагедия. Пожалей. А кто бы его пожалел? Вон, сидит здесь…

– Вы его тоже не пожалели, госпожа капитан, – негромко произнес адвокат. – Пришли утопить потому, что полковник проявил участие к осиротевшему маленькому мальчику. Предпочел его, а не вас. А вы, вместо поддержки, бросили его, подали рапорт, задев не только самолюбие, но и чувства. Теперь хотите сплясать на костях?

– Протестую!

– Протест отклоняется. Замечание адвоката по существу. Обиженная женщина, не проявила должного уважения к старшему по званию, личные мотивы перенесены на обвинение. Картина весьма неприглядная. Господин адвокат прав, намеренный оговор может привести коммандера Саттора к смертной казни. Если госпожа капитан имеет что-то возразить, то пусть возразит. Продолжайте, господин адвокат.

– Но он был на Таноре! Чертов мальчишка оттуда! – воскликнула Елена, кажется, уже плохо соображая, что говорит.

– Хорошо, госпожа капитан, полковник не отрицает, что была погоня за пиратами, что был Танор, трагедия и осиротевший мальчик, которого коммандер Саттор забрал с собой, не решившись бросить на произвол судьбы перепуганного ребенка. Вы хотя бы знаете, что мальчик возложил на себя вину за гибель поселения? Он помолился, чтобы боги послали ему звезды, верил, что они принесут богатство, и по нелепой случайности именно в это время разгорелся бой, и катер пиратов рухнул на деревню. Если бы полковник не забрал его и не вытащил из глубокого стресса, ребенок, скорей всего, покончил бы с собой под тяжестью собственной вины. Вам совсем не жаль его? Вы по-прежнему считаете, что Георг поступил плохо, не послушав вас, а вы поступаете правильно, оговаривая его?

– Но я не оговариваю, я говорю правду!

– Да? Тогда расскажите мне об этих вызовах, – Стивенс резко сменил тему, и Елена некоторое время смотрела на него, пытаясь понять, о чем он говорит. – Не можете ответить? Забыли об этой выдумке?

– Какая выдумка? Вызовы были, я точно знаю!

– Докажите, – потребовал Якоб. – Записи, документальные свидетельства, частота закодированного канала? Что у вас, чтобы подтвердить ваши слова? Или это вновь месть мужчине, не ответившему вашим эгоистичным желаниям?

– Он мне рассказывал! Говорил, что Янсон, простите, генерал Янсон его взбесил, и Георг использовал свою игрушку…

– То есть голословные утверждения? Есть доказательства? – жестко спросил Стивенс.