Мальчик из Джорджии

—  Обследователя бродячих животных? — сказала мама, вставая с качалки.— Вы что же это, Бен Саймонс? Намекаете, что мой муж такой человек, которому в самый раз заниматься ловлей собак? Смотрите, как бы я не попросила вас удалиться из моего дома!

—  Подождите, миссис Страуп! — жалобным голосом проговорил Бен.— Прежде всего, я тут ни при чем. Это предложил один из членов муниципалитета. Он сказал, что Моррис самый подходящий кандидат на этот пост, и они постановили...

—  Действительно, собаки вечно за мной увязываются,— сказал мой старик.— Я всегда это замечал. Нравлюсь я им, что ли...

—  Замолчи, Моррис! — прикрикнула на него мама,— Это позор! Первый раз в жизни такое слышу!

—  Миссис Страуп! — сказал Бен.— Мало ли знаменитых политических деятелей начинали с ловли собак! Да уж если на то пошло, так большинство известных сенаторов, членов конгресса и шерифов начинали свою политическую карьеру именно с этого. Вряд ли вы найдете хоть одного крупного политика, который не занимался бы ловлей собак.

—  Не может этого быть! — сказала мама.— Я всегда была лучшего мнения о политических деятелях.

—  Политика странная вещь,'—сказал Бен.— То, что во всяком другом деле обязательно, к ней никаким боком не подходит. Политический деятель начинает свою карьеру, ну, допустим, собаколовом, а не успеешь оглянуться, и он уже перемахнул через это. Такое уж дело —   политика.

Мама молчала, и я услышал, как ее качалка снова начала поскрипывать. Она, видно, крепко задумалась над словами Бена,

—  Чем больше я размышляю,— заговорил мой старик,— тем больше мне это нравится. Я уже давно подумываю, что надо бы побольше заниматься всякими общественными делами. А то живешь со дня на день, тут чего-то покропал, там с чем-то провозился — что хорошего?

—   Тогда, Моррис, ты должен занять этот пост,— быстро проговорил Бен,— Для тебя лучше ничего быть не может. Соглашайся!

Мой старик сидел тихо и всматривался в мамино лицо. Она все раскачивалась взад и вперед, и качалка поскрипывала с той же равномерностью, с какой вода каплет из крана.

—   Ну что ж,— медленно начал папа, стараясь разглядеть маму в темноте.— Пожалуй, надо соглашаться. Он помолчал, выжидая, что она скажет. Мама будто и не слышала его слов. — Я принимаю этот пост.

Бен встал.

 — Вот и прекрасно, Моррис! •— быстро проговорил он и пошел прямо к ступенькам.— Прекрасно! Очень рад. Завтра я тебя жду. Приходи с утра, сразу же после завтрака.

Бен зашагал вниз по ступенькам. Когда он сошел с крыльца, мой старик вдруг сорвался с места и окликнул его.

—   Бен,— с тревогой в голосе сказал он, подбежав к нему,— а какое мне положат жалованье?

—     Жалованье?

—   Ну да, жалованье,— сказал папа,— Сколько я буду получать за обследование бродячих животных?

—   Собственно говоря,— промямлил Бен,— это будет не жалованье.

—     А что же? Как это называется?

—     Это, Моррис, называется — вознаграждение.

-— Вознаграждение?

—   Да, Моррис. Так оплачивается большинство самых видных политических постов. За них получают вознаграждение.

—   А какое вознаграждение дадут мне? — спросил папа,

—   По двадцать пять центов с каждой пойманной и посаженной под замок собаки.

Мой старик ничего на это не ответил. Он стоял, глядя па темную улицу. Бен осторожно отошел от него.

—    По правде говоря, для меня это несколько неожиданно,— сказал папа,— потому что я уже настроился получать жалованье по субботам.

—    Да ведь вознаграждение тем и хорошо, Моррис, что от тебя самого зависит, сколько ты заработаешь. С жалованьем как? Что положено, то и дадут, на большее не рассчитывай. А когда платят сдельно — только не ленись, загребай деньги.

—    А ведь правда! — сказал мой старик, сразу повеселев.— Я как-то об этом не подумал.

—    Значит, до завтра,— сказал Бен уже на ходу.— Спокойной ночи!

—    Спокойной ночи, Бен! — крикнул папа ему вслед.— Спасибо, что вспомнил обо мне.

Мы поднялись на крыльцо. Мамы там уже не было, она ушла в спальню.

.— Давай, сынок, выспимся как следует,— сказал мне папа.— День будет хлопотливый. Надо получше отдохнуть. Пойдем,

Мы вошли в дом, разделись и легли спать. Мой старик долго возился и ворочался с боку на бок, и, засыпая, я слышал, как он говорил сам с собой и вспоминал всех собак, которых знал по кличкам.

На следующее утро папа сразу же после завтрака взялся за шляпу, и мы отправились в город разыскивать Бена Саймонса. Нам не хотелось задерживаться по дороге, но мой старик все-таки велел мне взять на заметку гончую Искру, которая спала на переднем крыльце у мистера Фрэнка Бина.

Бен Саймонс отыскался в парикмахерской. Когда мы вошли туда, все лицо у него было в мыльной пене, и он не мог разговаривать с нами. Но потом Бен сел в кресле и помахал нам рукой.

—    С добрым утром, Моррис,— сказал он,— Ну как, готов приступить к работе?

—     Прямо не терпится, Бен,— ответил папа.

—     Сейчас я освобожусь,— сказал Бен.

Встав с кресла и надев шляпу, он велел папе пройтись по городу, загнать всех собак, бегающих по улицам без присмотра, и запереть их в большом подвале под тюрьмой,

—     И это все? — спросил папа.