Мальчик из Джорджии

—   У тебя вся жизнь впереди, успеешь нагуляться,— ответил папа.— Ну, нечего! Делай, как тебе велено.

Хэнсом поднял мотыгу и опустил ее на куст пырея. Но пырей был такой жилистый и крепкий, что мотыга отско­чила от него по крайней мере на фут.

—  Ну, Том,— сказал папа, поворачиваясь к мистеру Оуэну,— теперь давай мне пятьдесят центов.

—  До конца дня ничего не дам,— ответил мистер Оуэн, покачав головой.— А вдруг он не наработает на полдоллара? Пожалуй, заплатишь вперед, а там окажется, он не стоит таких денег. Это только себе в убыток,

—   На этот счет можешь не беспокоиться,— сказал папа,— Уж я позабочусь, чтобы деньги не зря были пла­чены. Буду заходить сюда время от времени присматри­вать за Хэнсомом. Пусть работает на совесть,

—   Мистер Моррис, я извиняюсь, — сказал Хэнсом, глядя на папу.

—     Ну, что тебе, Хэнсом? — спросил мой старик.

—   Я не хочу мотыжить этот паршивый пырей. Я хочу, чтобы у меня был свободный день.

Папа строго посмотрел на Хэнсома и показал ему нос­ком башмака на мотыгу.

— Ну, Том, выкладывай пятьдесят центов, — сказал он.

—   Да что тебе так приспичило? Еще ничего не зара­ботано, а ему деньги подавай!

—     Есть одно неотложное дело. Заплати, Том, я…

Мистер Оуэн посмотрел, как Хэнсом ковыряет пырей мотыгой, потом запустил руку в карман комбинезона и вы­тащил оттуда целую пригоршню гвоздей, каких-то винти­ков и мелких монет. Он долго перебирал все это и, наконец, набрал полдоллара пятью - и десятьюцентовыми монетами.

—    Если этот негр будет плохо работать, первый и по­следний раз я его нанимаю, — сказал он папе.

— Жалеть не станешь,— ответил папа.— Я такого ра­ботяги, как Хэнсом Браун, в жизни своей не видывал.

Мистер Оуэн дал папе деньги, а все остальное ссыпал с ладони в карман. Мой старик получил свои пятьдесят центов и тут же зашагал к калитке.

—     Я извиняюсь, мистер Моррис, сэр,— сказал Хэнсом.

—   Ну, что еще, Хэнсом? — крикнул папа.— Ты разве не видишь, я тороплюсь.

—   Можно, я уйду пораньше? Мне бы хоть немножечко урвать от свободного дня.

—   Нет! — крикнул папа.— И хватит приставать. Ты когда-нибудь видел, чтобы у меня были свободные дни?

Мой старик так спешил, что больше никому ничего не сказал, даже мистеру Оуэну. Он бегом кинулся по улице и влетел в дом. И запер за собой дверь изнутри.

Девушка сидела на кровати, складывала галстук за галстуком и прятала их в чемодан. Когда папа вбежал в комнату, она подняла голову и посмотрела на него.

—   Вот деньги! — крикнул папа. Он сел рядом с де­вушкой на кровать и ссыпал монеты ей в ладонь,— Ведь говорил — достану, и мигом достал!

Девушка положила монеты в кошелек, свернула еще несколько галстуков и подтянула чулки на коленках.

—   Вот, получите, — сказала она и, взяв с кровати галстук в ярко-зеленую и желтую полоску, сунула его папе в руки. Галстук упал на пол к его ногам.

—   А вы разве не...— удивленно проговорил папа, глядя на нее в упор,

— Что «не»? — спросила она, не дав ему кончить.

Мой старик смотрел на нее с открытым ртом. Девушка собрала последние галстуки и положила их в чемодан.

—    А я думал, вы опять его на мне завяжете, — мед­ленно проговорил папа.

—   Слушайте,— сказала она. — Вещь продана. Что вам еще требуется за ваши пятьдесят центов? Мне надо весь город обойти до вечера. Как, по-вашему, много я натор­гую, если буду завязывать всем галстуки, после того как они проданы?

—   А я... я думал...— запинаясь, пробормотал мой старик.

— Что вы думали?

—   Я думал... может, вам опять захочется повязать его мне на шею...

—     Ишь какой! — засмеялась девушка.

Она встала и захлопнула крышку чемодана. Мой ста­рик по-прежнему сидел на кровати и следил за каждым ее движением. Она взяла свой чемодан и вышла из ком­наты. Хлопнула передняя дверь, и мы услышали быстрые шаги вниз по ступенькам. Ровным счетом через минуту девушка подошла к дому мистера Оуэна и завернула к нему во двор.

Мой старик долго сидел на кровати, глядя на полоса­тый галстук, валявшийся на полу. Потом встал, с размаху отшвырнул его ногой в дальний конец комнаты, вышел на заднее крыльцо и опустился на ступеньки, где ему было так удобно спать, развалившись на солнышке.

11 Мой старик на политическом посту