Мальчик из контейнера

Карьера военного летчика-истребителя для Сашки могла закончиться, практически не начавшись. Россия потребовала оплаты от так называемых, союзных независимых государств за обучение в своих училищах. Белоруссия — небогатая страна, от оплаты отказалась, и Сашку должны были отчислить из училища и отправить в свою республику. Комиссия, изучив всю подноготную родословной, в которой немаловажное значение занимал отец-генерал, и не просто генерал, а летчик, кому доверяли такие задания в горячих точках, когда он был всего лишь капитаном, замкомэском, какие сейчас генералам не доверяют. Йемен, как и многие государства, раздирали воинствующие политические течения, и наши, отзывчивые на такие события, конечно же, согласились «оказать помощь по защите демократического правительства». В пустыне выбросили капитана Любимова с его ватагой летного и технического состава, с десятью МиГ-17. Собирали, состыковывали, облетывали, летали на задания с примитивной площадки. Заправляли топливом ведрами из бочек, летали без карт по наброскам схем от руки. И многое другое было в военной биографии старшего Любимова, что засчиталось младшему, как доверие в долг, который он обязан отдать Родине своими подвигами во имя ее защиты, во имя ее будущего. Младшему Любимову предложили заключить контракт с Вооруженными силами Российской Федерации, согласно которому он переходит в состав Российских вооруженных сил с оформлением российского гражданства. Любимов-младший не стал просить для обмозговывания этого судьбоносного для него решения времени, он твердо заявил о согласии служить России, как служили его отец и деды.

— Может, с отцом бы посоветовался? — несмело намекнул Коля, когда Сашка рассказал ему историю с вызовом на ковер.

— Пора, брат, уже отрываться от родительской сиськи! — с металлом в голосе, который раньше Коля не замечал, ответил Сашка. — Отец похвалит меня за этот подвиг души!

— Гэкачэпе не вспоминали? — спросил Коля, задымившего сигаретой друга. — Я думал, из-за этого тебя вызывали?

— Не все же дураки да сволочи, — отозвался на это Сашка. — Родина, брат, одна на всех! Не раздирать ее надо, а цементировать! Всем цементировать, независимо ни от чего!

— Наверное, это сейчас самое трудное, с единством, у нас? — усомнился Коля в едином порыве всех классов, партий, конфессий цементировать государство. — Смотри, сколько партий, и все за лучшую жизнь.

— Чью?

— Что — чью? — не понял Коля.

— За лучшую жизнь — чью? — повторил Сашка, выделяя каждое слово.

— Народа, наверное, — сказал и тут же задумался Коля. «Действительно, для кого они стараются?»

— Наивный малый! — покрутил головой Сашка. — При чем тут народ? Каждый тянет на себя одеяло, и чтобы ему не мешали, он пускает туман, что делает все во благо любимого им народа, великой своей страны. И многие в это верят. Самое удивительное: больше всех верят грамотные и интеллигентные; меньше — рабочие; и совсем не верят крестьяне! Парадокс. Но это так. И все легко объяснимо. Только тебе я не буду разжевывать, думай сам, пригодится не раз еще, мудрецов на наш век больше, чем надо. Восхищаюсь крестьянами!

— Чем же они тебе так понравились? Почему не артистами?

— Мудрейший народ крестьяне. Все грызутся, скубутся, гибнут, как змеи под колесами трактора, а эти ковыряются себе в земле да навозе, им другого и не надо. Политики нашли врага, рабочим приказано штамповать танки, пушки, самолеты, корабли… Генералы рисуют карты и планы уничтожения коварного врага. Нарисовали, подсчитали то, что наштамповали рабочие, заявили, сколько надо им воинов, чтобы в каждом танке, самолете кто-то сидел. Где брать такую ораву? Правильно! Крестьян в серую шинель и под ружье! «Солдатушки, бравы ребятушки, кто ваши деды?» — спрашивают и одновременно напоминают им генералы. «Наши деды — славные победы! Вот кто наши деды», — отвечают крестьяне-солдатушки. Их деды спасали Родину, их отцы спасали Родину. И эти, будь уверен, спасут! Только какой ценой? Из ста солдатушек вернутся тридцать израненных и покалеченных. Генералам — ордена, звания, почести; солдатушкам — кресты, а живым и покалеченным — «восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство». Опять земля, навоз, пот и кровь! До очередного сигнала-сбора под ружье!

— Что ж, теперь не воевать, что ли? — растопырил Коля руки. — Бери нас, враг, голыми руками. Так, да?

— Нет, не так! — не согласился Сашка. — Надо так: кто хочет воевать, пусть воюет. Пускай лупцуют друг друга политики, сколь им заблагорассудится, а народ пусть не трогают, он занимается важным делом — растит хлеб, строит города, воспитывает детей… И так чтоб было во всех государствах. Вот так я думаю.

— Думаешь правильно, да кто тебя слушать будет? — небрежно махнул рукой Коля. — Хуже того, пришьют тебе предательство.

— Не исключено. Только народу надо открывать глаза. Когда-то, кому-то надо начинать это.

— Еще один вопрос: плохо быть генералом, куда мы с тобой собрались? — скривил в улыбке рот Коля.

— Плохо быть плохим генералом, а хорошим — сам Бог нам с тобой велит. Надо, брат Коля, надо! Если не мы, то кто же?