Мальчик из леса

— Не знаю. — Ава закусила нижнюю губу. — Наверное, самый простой ответ и будет самым лучшим. Наоми и Крах сейчас вместе. Может, хотят провести несколько дней наедине. Может, все это не наше дело.

Что-то тут не сходилось. Или наоборот — сходилось слишком уж аккуратно.

— Мне нужно в школу, — сказала Ава.

— Я провожу тебя до машины.

Они вышли на парковку. Ава нажала кнопку на брелоке сигнализации. Уайлд хотел было открыть ей дверцу, но решил, что это будет выглядеть слишком уж неестественно, по-рыцарски. Когда Ава уселась за руль, Уайлд подал ей знак опустить стекло. Она послушалась. Уайлд нагнулся к ней и сказал:

— Кстати, я поговорил с папой Наоми.

— И что?

— Он сказал, что мать Наоми обижала ее.

И подробно пересказал свой разговор с Бернардом Пайном. Ава слушала, и в глазах ее блестели слезы.

— Бедняжка Наоми. Я знала, что отношения у них неважные, это очевидно. Но такое? — Ава помотала головой. — Поеду, пожалуй.

— Ты в норме?

— Угу, в полной.

— Если хочешь, как-нибудь зайду к тебе в гости.

Эти слова произнеслись сами собой. Уайлд не планировал их говорить. Такое на него не похоже.

Ава удивилась. Снова вытерла глаза, повернулась к нему:

— Когда?

— Не знаю. Может, сегодня вечером. Или завтра. Можем просто поговорить. — (Ава смотрела не на него, а в ветровое стекло.) — Я не настаиваю, — добавил Уайлд. — Может, не успею освободиться. Сама понимаешь, Крах, Наоми…

— Нет, я буду рада, если зайдешь.

Ава протянула руку из окна, положила ладонь Уайлду на щеку. Он ждал. Похоже, она хотела сказать что-то еще, но в конце концов просто убрала руку от его лица. Включила заднюю передачу, сдала назад и уехала в сторону школы.

Глава двадцать восьмая

— Ну что, готов наш Эрни Поплин? — спросила Хестер.

Она стояла у компьютерного монитора в студии-кабинете особняка Мейнардов. Эта комната была произведением искусства. Белая краска, листовая сталь — такое ожидаешь увидеть в свежеотремонтированном манхэттенском лофте, но никак не в старинном поместье. Однако же вот, пожалуйста. Стены были увешаны телеэкранами. На связи была продюсерша Хестер, Эллисон Грант.

Рола Нейзер — с ней Хестер была знакома уже много лет — настраивала видеосвязь. Хестер всегда нравилась эта женщина, нравились ее сила и упорство, с которым она преодолевала трудности. Когда Рола и Дэвид были подростками и учились в одной школе, Хестер надеялась, что Дэвид пригласит Ролу на свидание. Она даже — сюрприз, сюрприз — подталкивала его к такому решению. Но Дэвид, разумеется, ее не слушал. Говорил, что это будет странно выглядеть, потому что «Рола была как сестра Уайлда».

А что, если пригласил бы? Может, все бы изменилось? Может, Дэвид был бы еще жив?

— Все в порядке, он подключился, — сказала Эллисон.

Хестер, отмахнувшись от призраков, придвинулась к Роле:

— Ты это слышала?

— Слышала, — ответила Рола, не переставая стучать по клавиатуре.

План Хестер был простым, хоть и ненадежным. Саул Штраус заявил, что о записях Мейнарда ему рассказал Эрни Поплин. А Эрни Поплин больше всего на свете жаждал внимания к своей персоне. Хестер поручила Эллисон найти его и пообещать, что с ним проведут «предварительное собеседование», а потом, быть может, пустят в прямой эфир.

— Видите тот монитор на стене? — спросила Рола.

— Ты про гигантский телик?

— Да, Хестер. Я про гигантский телик.

— Вижу. Пожалуй, я бы даже из космоса его увидела.

— Встаньте рядом с ним, — сказала Рола, — а я подключу Эрни Поплина.

— Где конкретно мне встать?

— Там костыль на полу.

Да, так и было. В театрах и телестудиях костылем называют метки (обычно сделанные с помощью изоленты), подсказывающие, где тебе встать или куда поставить нужный предмет мебели. Хестер встала на изоленту.

— Готовы? — спросила Рола.

— Всегда готова. А тебя Эрни увидит?

— Нет. Его камера будет сфокусирована только на вашем лице. Вот почему я выбрала этот монитор.

— Отлично, спасибо. — Хестер улыбнулась. — Очень рада видеть тебя, Рола.

— И я вас, Хестер. Готовы?

Хестер кивнула. Рола в последний раз пробежалась пальцами по клавиатуре, и экран ожил. Его заполнило знакомое (хотя и оплывшее) лицо Эрни Поплина. Огромное лицо. Близкий план, слишком близкий. Такой близкий, что видны все поры на коже. Хестер захотелось отступить от экрана, но, увы, против костыля не попрешь.

— Привет, Эрни.

Он нахмурился: чуть демонстративнее, чем нужно.

— Хестер, что за чертовщина?

Они встречались раз в несколько лет — то по одному, то по другому поводу. Двадцать пять лет назад Эрни Поплин снимался в хитовом семейном ситкоме, играл роль потешного соседа. Публика его обожала. А потом — раз, и все закончилось. За три года съемок Поплин подцепил две самые тяжелые зависимости современной цивилизации: от наркотиков и от славы. Как и у многих других, у него началась ломка. Люди часто недооценивают, сколь мощно, ярко и тепло светит маяк под названием «слава» — и как темно и холодно становится, когда свет этот угасает.