Мальчик из спичечной коробки

Но есть ли у них дети, – говорится дальше в письме, – мы до сих пор, к сожалению, не знаем. Они нам даже не написали, живы ли они ещё или уже умерли. Если мы узнаем что-нибудь подходящее, мы тебя сразу же известим. Даю тебе честное слово гимнаста. Мне пятьдесят лет, но я всё ещё в хорошей спортивной форме. Особенно на турнике.

Твой верный тёзка

Фердинанд Пихельштейнер

Йокус медленно сложил письмо и сказал:

– Не огорчайся, мой мальчик!

– Ну что ты, Йокус, – сказал Максик. Он сидел на зелёном диване в своей уютной комнатке и болтал ногами. – Конечно, это было бы очень здорово! Особенно теперь, когда у меня целая пустая квартира. Ведь я всё равно никогда не расстанусь со своей спичечной коробкой.

– Но ведь новая кровать гораздо удобнее!

– Это верно, – согласился Максик. – Но она слишком далеко стоит от твоей постели.

Да, я, кажется, уже упоминал об адвокате, с которым Йокус беседовал внизу, в холле гостиницы. Он приезжал по поручению Нюрнбергской игрушечной фабрики. Они вели переговоры. Соглашение было достигнуто, и они подписали контракт. И вот в один прекрасный день пришла посылка с Нюрнбергской фабрики. А в посылке было десять спичечных коробок.

Десять спичечных коробок? Да. Со спичками? В том-то и дело, что нет. В каждой спичечной коробке на белой вате лежал Маленький Человек. А всего их было десять Маленьких Человечков, как две капли воды, вернее, как десять капель воды похожих на нашего Максика. И все они были в пижамах в серую и голубую полоску, совсем как любимая пижама Максика. Десять Максиков двигали руками и ногами. Их можно было вынимать из коробок и ставить на ноги. Их можно было усадить в кресло. И положить спать.

Короче говоря, это была новая игрушка, которую вскоре стали продавать во всех магазинах мира, а также и в кассе цирка. Эта игрушка принесла игрушечной фабрике много денег.

Впрочем, я бы не стал рассказывать о новой игрушке, не сыграй одна из этих проклятых коробок такую важную роль в следующей главе. Но потерпите ещё чуточку. Потому что…

Потому что сначала мне надо рассказать вам о песенке, которая появилась примерно в то же время и вскоре стала очень популярной. Её записали на пластинку. Её пели по радио, под неё танцевали в ресторанах. Музыку сочинил Романо Корнгибель, дирижёр оркестра в цирке «Стильке». Кто написал слова, я не знаю. Песенка называлась

Песня

О маленьком человеке

Несколько строф я даже запомнил наизусть. Она начиналась так:

Взволнован целый свет,
У каждого из граждан
Выпытывает каждый:
«Вы случайно не встречали
Маленького Человека?»

От полицейских тоже

Ответа ждёт прохожий.
У них один ответ:
«Нет!»

Потом по очереди расспрашивали всех, не видел ли кто-нибудь Маленького Человека. До слов:

Вдруг возглас из трамвая:
«А я о нём всё знаю:
Он, выпив чашку чая,
Ложится по привычке.

Он весит по утрам

Лишь восемьдесят грамм,
А вечером в нём просто
Пять сантиметров роста.

Ему король и принцы

Шлют письма и гостинцы.
Он в цирке по программе
Ворует вечерами.

А после всё подряд

Он отдаёт…»

На этом месте нить моей памяти обрывается. Я только помню ещё самый конец: кто хочет увидеть Маленького Человека, пусть поспешит, потому что Маленький Человек с недавних пор становится всё меньше и меньше ростом:

Спешите все проворней-ка
Его застать до вторника.
Во вторник же чуть свет
Его простынет след.

Эти две последние строчки вскоре приобрели особый смысл. Причём такой страшный, что я с трудом решаюсь об этом заговорить. Пожалуйста, не слишком пугайтесь! Ведь поправить дела я всё равно не могу. Ничего не поделаешь. Придётся вам всё рассказать. Крепче держитесь за стул или за край стола, можно и за подушку! Итак, не пугайтесь. Обещайте. Иначе я не буду рассказывать! Согласны? Ну пожалуйста, не надо так волноваться.

Итак: во вторник след его простыл!

Чей след?

Максика!

Он как сквозь землю провалился!

Йокус вошёл в свой номер и увидел, что Эмма и Минна чем-то очень обеспокоены. Йокус спросил Максика, мирно лежавшего в своей спичечной коробке:

– Что случилось с голубями? Ты не знаешь?

Ответа не последовало.

– Гм, молодой человек, ты что, язык проглотил?

Тишина.