Мальчик, об которого убился Тёмный Лорд

Падение смягчили насланные кем-то из преподавателей Амортизирующие чары, но ногу и запястье тот все равно сломал. А Гарри, до этого пребывавший в восторге от полетов и намеревающийся в следующем году побиться с Драко за место ловца, вдруг усомнился: действительно ли ему это надо, если кто-то считает допустимым применять к игрокам подобные потенциально смертельные подлянки?

Виновника так и не нашли.

А спустя неделю Гарри проснулся в холодном поту с болезненно пульсирующим шрамом. Во сне он убивал единорога.

Глава 5

На Рождество, помимо дорогих ботинок из драконьей кожи от Малфоя ("Мой друг должен выглядеть прилично, Поттер! Вообще, когда ты уже сменишь гардероб?") и книги по генеалогии волшебных семей от Гермионы ("Я, ну, увидела, что ты ищешь в библиотеке. Случайно! Конкретно этой книги в Хогвартсе нет. Надеюсь, она тебе поможет…"), Гарри получил в подарок волшебную мантию.

Анонимная записка гласила, что когда-то та принадлежала отцу. А ещё была какой-то суперуникальной, если верить Малфою, так как чары на подобных артефактах рассеивались лет за пять. Этой же мантии, если и впрямь принадлежала Джеймс Поттеру, было не менее одиннадцати.

Тем же вечером Гарри засел за изучение охранных и сигнальных чар. Ни те, ни те не проходили первокурсники, но он надеялся, что сможет одолеть что-нибудь попроще. Пришлось тренироваться целую неделю, все время таская мантию с собой, чтобы добиться результатов и навесить изученое на подарок (если уместно было так называть что-то, что все равно ему принадлежало по наследству), спрятав его на дне сундука и наказав Драко молчать об этом.

Гарри не знал, что подразумевал под словами «используй ее с умом» анонимный даритель-отдаватель, но, по его собственному мнению, «с умом» было — не позволить никому столь ценную вещь украсть. И, конечно, он не собирался рисковать тем, чтобы его наследство отобрали учителя, бродя по школе после отбоя, как предлагал Драко.

Гарри не стал рассказывать тому о цербере, опасаясь, что приятель, несмотря на всю свою разумность иногда импульсивно идущий на поводу у собственных капризов, решит взглянуть на монстра сам. Так что Драко не понимал его категоричности.

— Ну Га-арри, — канючил блондин. — Такой шанс! Никто ведь даже не узнает.

— Нет, — неизменно отвечал мальчик-герой. — Я думаю, ты недооценивать своего крестного.

Снейпа Драко уважал и немного побаивался. Но главное — боялся разочаровать только немногим больше, чем отца. Чем Гарри без зазрения совести пользовался всякий раз, как Малфой включал капризного ребёнка.

Приятель дулся, но настаивать на ночных прогулках спустя пару дней уговоров перестал, предприняв напоследок не очень убедительную попытку взять Гарри «на слабо».

— Ты просто трусишь, Поттер. Тоже мне «национальный герой»!

На это Гарри только фыркнул.

— У тебя проблемы со зрением, Драко? На моей мантии все ещё змея, а не лев, с которым это могло бы сработать.

Гарри не трусил, нет. Но и не чувствовал себя в безопасности, шатаясь по темным коридорам замка, полного чудовищ, прежде, чем хотя бы научится от них защищаться.

К концу рождественских каникул Гарри заметил, что директор поглядывает на него с неким недовольством, и не мог понять, что сделал не так.

В начале года старик смотрел в основном настороженно, по большей части успокоившись, стоило Гарри подружиться с Гермионой. Гарри думал, директор опасался, что его распределение на Слизерин означало схожие с Тем-кем взгляды. В этом свете было понятно, почему дружба мальчика-героя с маглорожденной Дамблдора успокоила.

Но что ему теперь не так?

Учился Гарри хорошо, правил не нарушал, конфликтов не затевал. Даже от провокаций Уизли и его шальных приятелей в восьми из десяти случаев умудрялся уклониться…

* * *

К середине февраля Гарри зашел в тупик в своих генеалогических исследованиях.

Он давно выяснил, что был последним Поттером-магом. Не только на островах, но и вообще в Европе. Его троюродные брат и сестра, Сириус Блэк и Беллатрикс Лестрейндж, коротали свои дни в Азкабане — один за предательство его семьи и убийство двенадцати маглов, вторая за пытки и доведение до безумия четы Лонгботтомов, — и, разумеется, на роль опекунов не подходили. Еще была Нарцисса Малфой, но, пусть сама она и не имела метки, ее муж попал под суд по обвинению в пособничестве Волдеморту. Был ли он на самом деле под Империо, как утверждал, или это всего лишь отговорка?

Гарри не готов был рисковать.

Оставалась Андромеда Блэк. Но единственная информация, что Гарри смог о ней найти, — волшебница была жива и выжжена с семейного гобелена. Имея это в виду, Гарри сомневался, что, даже если сумеет ее отыскать и уговорит принять под свою опеку, она сможет выдержать борьбу с директором. Всё же он не увидел ни в одном из найденных источников известных Андромед.

И Гарри не имел понятия, кого ему следовало искать теперь. Конечно, через седьмое колено Поттеры состояли в родстве со многими волшебными родами, но как он мог доверить свою безопасность неизвестно кому, и что им предложить взамен?