Мальчик по соседству (СИ)

Я кивал на автомате, позволяя женщине помочь мне выпрямиться и сесть вертикально, откинувшись на подушки. Она взяла в свои прохладные ладони мою левую руку, начиная ощупывать от запястья и следуя осторожными прикосновениями до подмышки.

Стелла следила за моей реакцией, и так и не уловив ни доли дискомфорта в моем выражении глаз (или линии рта), принялась исследовать правую.

Я невольно поморщился, когда она задела локоть.

– Попробуй согнуть, – попросила она, закусив губу.

Я выполнил ее указания, мечтая стереть с ее прекрасного бледного лица беспокойство.

– Это просто ушиб, – успокоил я ее, повторяя движение еще раз, дабы убедить ее в своей правоте. – Видите, все в порядке.

Она покачала головой и потянулась к моим ботинкам.

– Давай мы снимем обувь, и я проверю ноги.

Я смущенно потупился и хотел было отнекиваться, но она возмущенно шикнула на меня, и я вновь покорился. Стащив с меня ботинки, женщина аккуратно проходилась массирующими движениями от стоп к тазу, отчего мурашки бежали по спине.

От невольных сокращений мышц, порожденных моей непривычкой к чужим прикосновениям, я едва заметно морщился – левое колено и верхняя часть бедра ныли, и мне пришлось признаться в этом.

Мрачное облачко промелькнуло по ее лику, и погладив меня по тощей острой коленке, Стелла поднялась на ноги.

– Ты сможешь встать? Ненадолго. Просто, чтобы я успокоилась, – тихо промолвила она.

Хватаясь за ее предплечья, я опирался на здоровую ногу, чувствуя нарастающую боль в пояснице и колющую – в боку, в левой части грудной клетки.

Воздух неровно выходил из легких, отчего я сам немного испугался – я не хотел перелома ребер. Боль была резкая, толчками рвущаяся откуда-то изнутри, и в глазах почему-то начало темнеть.

– Тише, тише, я поняла. Давай обратно… осторожно, – шептала она ласково, гипнотизируя волшебным тембром и заставляя забыть о неприятных ощущениях в теле, усаживая меня обратно на диван. – Вот так… Где болит?

Я устало прикрыл глаза, но потом снова открыл, встречаясь с ее внимательным взглядом. Если бы не напряженная ситуация, я бы пошутил, что ей нравится обо мне заботиться, и мое состояние ей только на руку.

– Бок. Немного, – соврал я.

– Сними, пожалуйста, рубашку.

Я сначала опешил – я никак не ожидал подобного. Ну уж нет… во-первых, тогда она увидит во всей красе, как ко мне относились на протяжении всей жизни, а во-вторых, мое тело было настолько омерзительным, что я бы меньше всего на свете желал бы, чтобы она видела его.

– Я должна тебя осмотреть. Это серьезно, – взывала она к моему здравомыслию, замечая, как я упрямо сжал челюсти.

– Это вовсе не обязательно.

Она так же, как и ее сын тогда во дворе, фыркнула, но потом присела рядом и наклонила голову набок, изучая мой облик напротив.

– Ты можешь меня не стесняться. Ты можешь мне доверять, – произнесла она. – Я желаю тебе только добра, Эрик. Сделай, пожалуйста, как я говорю.

Я боролся сам с собой; я был между двух огней. Как же я могу выполнить ее просьбу? Это же почти так же, как снять маску!

Но я уже приподнялся на здоровой руке, отодвинувшись от подушек, начиная расстегивать пуговицы одна за другой. На половине груди я остановился, а потом снял рубашку через голову, легко выныривая из рукавов тощими конечностями.

Стелла невольно охнула при виде моего торса. Я сам его практически не видел – только когда переодевался, да и то, стараясь не замечать выступающих под тонкой кожей костей и постоянных лиловых синяков или следов от ремня, опоясывающих алой змейкой пояс.

– Темные небеса, – выдавила она. – Ты, видимо, не один раз упал.

Она сказала это так мрачно, что я тотчас понял – она ни на йоту не поверила в мою историю про падение.

И еще в ее глазах не было отвращения. Она смотрела на меня, будто я нормальный, такой же, как ее Виктор… только с сожалением и какой-то даже злостью внутри своих мыслей.

– Развернись немного.

Странная артистка решила заглянуть мне за спину, и я, пряча взор, неловко начал двигаться, сгорая от стыда. Что она в этот момент обо мне думает? Зря я вообще сюда пришел, зря я приперся к ним домой в таком виде!

Я еле сдержался, чтобы не захныкать от мучительного ожидания и неизвестности под ее взглядом – я физически ощущал, как ее взор касается моей саднящей кожи.

– Извини, конечно, – прозвучал ее голос – с надрывом, какой-то далекий и тихий, – но я буду тебя трогать. Иначе я просто не пойму, ушибы это или что-то еще более опасное.

Я опешил, не сразу обернувшись. В ее глазах стояли слезы, пускай и она контролировала свои эмоции. Сердце забилось в горле от подступающей горечи, но я лишь закусил губу так же, как это сделала Стелла, и отвернулся, опуская голову.

– Хорошо, – отозвался я. – Делайте, что считаете нужным.

Так я вслух подписал себе приговор – я позволил ей прикоснуться к моей душе.

========== 10 ==========

Она осторожно и скрупулезно осматривала мое истерзанное тело, стараясь не причинить мне боли, но жаждущее прикосновений, оно отзывалось на каждое ее движение. Они были ласковыми и уверенными, они не предназначались для наказания – они проверяли, все ли в порядке.