Мальчик по соседству (СИ)

Я не сразу заметил, что дрожу – то ли от холода, то ли от напряжения, – и когда она закончила, завершая непривычную процедуру нежным касанием к моему затылку (просто так, без необходимости), женщина встала с дивана.

– Можешь одеться… очень надеюсь, это просто ушибы, но если вдруг ты почувствуешь себя хуже, сразу говори. Я принесу холод – надо приложить и к ноге, и к локтю. Ну и к боку тоже – хоть и ненадолго.

Я обалдело кивал, надевая рубашку обратно, но почти не понимал смысла ее слов.

Она прикасалась ко мне… Темные небеса.

Внезапно на моих плечах оказался плед – мягкий и приятный на ощупь, – и я растерянно хлопал ресницами, встречаясь взглядом со Стеллой.

– Приляг пока так, чтобы было удобно. Я сейчас приду, – говорила она, а я снова кивал.

Она, и вправду, быстро вернулась – с миской чистой воды, свежим полотенцем и несколькими охлаждающими пакетами из ледника.

– Вряд ли ты пока дойдешь до ванны, потому лучше умойся здесь, – предложила Стелла.

Я не сразу осознал, что она предлагает мне сделать.

Умыть лицо. Маску она мне, судя по всему, уже отмыла.

– Я пока поищу что-нибудь заживляющее, – опережая мои вопросы, пояснила она. – Я не буду тебе мешать. Когда будешь готов, позови.

Я сделал все, как она велела. Не хотел, но пришлось – я так и не мог уяснить природу ее странного ко мне благоволения, однако ее заинтересованность во мне подкупала.

Она сделала за сегодняшнюю ночь больше, чем родная мать для меня сделала; она сделала больше, чем я сам для себя был готов сделать.

Если бы не она, я бы, наверно, лежал где-нибудь во дворе своего собственного дома, забившись под куст смородины, надеясь, что сон, вечный и долгий, как нескончаемый кошмар моей еще совсем короткой жизни, найдет меня и более никогда не отпустит.

Я устроился на подушках, завернувшись в плед до подбородка, все еще подрагивая от ползающих по коже мурашек. Я почему-то не знал, как к ней обратиться – как позвать ее… не просто же по имени мне ее окликать?

Но похоже она опять читала мои мысли – я различил ее шаги из коридора, – и робко поинтересовалась, не решаясь появиться на пороге гостиной:

– Эрик, ты в порядке? Ты закончил?

– Да, мадам. Спасибо.

Пару мгновений спустя она уже склонилась надо мной, не сводя своих прекрасных темных глаз с моего лица.

С моей маски.

И она уже заметила, что я подсунул под искалеченные части тела предусмотрительно принесенные холодные пакеты – именно от них меня знобило даже под пледом.

– Виктор хотел тебя проведать, но если ты устал, я скажу ему, что лучше это сделать завтра, – мягко улыбнулась она мне. – Пока ты останешься у нас, ты не против? Тебе надо отдохнуть.

Ее слова тронули меня. Я чуть не расплакался – ей богу, как маленький, – и лишь утвердительно тряс головой.

– Если Виктор не спит, то он может прийти, – после паузы изрек я.

– Хорошо. И давай я заберу у тебя холод – думаю, он уже сделал все, что мог.

…Сын Стеллы продолжал смотреть на меня с нескрываемым интересом, и дождавшись, когда мать уйдет в кабинет, заговорщически спросил:

– Так что все-таки произошло?

Я закатил глаза.

– Я свалился из окна. Я лез домой и не рассчитал прыжок, – убедительно произнес я. – Не знаю, почему я к вам пришел. Я был не в себе.

По сути я не лгал. Почти все, что я сказал Виктору, было правдой. И я, действительно, был не в себе.

– Выздоравливай, – ободрил он меня. – Я могу тебе книгу принести, если будет совсем скучно.

В его серых глазах мелькали лукавые огоньки, и только спустя какое-то время я понял – он был рад моей компании. Конечно, для этого не обязательно было дожидаться моего бесславного падения, чтобы в ночи, вместо того, чтобы видеть сны, сидеть в гостиной и шептаться.

Мы вдвоем еще около четверти часа поболтали, и напоследок, отправляясь наверх в свою комнату, к моему собственному удивлению сын Стеллы рассмешил меня прозаичным замечанием:

– Полагаю, информация будет тебе полезна: туалет направо до конца коридора.

Когда он ушел, я задремал. В уютной и теплой гостиной под тихий треск камина я погружался в умиротворенную благодать. Чьи-то ласковые руки поправляли сбившийся плед, а осторожные прикосновения к коже виска, убиравшие упавшие на глаза пряди волос, показались сперва частью приятного видения.

Но инстинкты брали свое – я тут же распахнул веки, лицезрея артистку, сидящую на полу у дивана на уровне моей головы.

– Спи, – убаюкивала она меня. – Все хорошо.

Я верил ей. Но все же прогнал сонливость, приподнимаясь на локтях и морщась от ноющей боли во всем теле, словно по мне повозка проехала.

– Что ты хочешь? Скажи, я все сделаю, – сказала Стелла.

Мне ничего не нужно было – и я сказал ей об этом. Она улыбнулась и, отзываясь на мою невербальную просьбу о ласке, погладила меня по плечу, одарив улыбкой.

Потом она сообщила мне, где ванная и туалет, а где стоит графин с питьевой водой, и попросила не стесняться и сразу звать ее, если вдруг что-то понадобится.

Я без сожаления понял, что, скорее всего, буду звать ее по любому поводу, если такой представится, просто потому что величайшим удовольствием было ее присутствие рядом.