Мальчик, птица и гробовщик

На этом мэр решил, что пора откланяться.

Альберто проводил гостя и вернулся в свою мастерскую. Там его уже поджидал Тито.

– Ты это слышал? – спросил Тито, идя по одной из досок, словно канатоходец. – Он думал, что золотой дуб из золота! Даже я знаю, что это не так.

– Ну, мэр отличается от большинства людей, – заметил Альберто.

– Да, – согласился Тито. Он спрыгнул с доски и легко приземлился на земляной пол. – Большинство людей все-таки не настолько глупы.

– Ах ты негодник! – сказал Альберто, ласково покачав головой. – Иди сюда. – Он поманил Тито к себе. – Ну-ка взгляни на это дерево.

Стремительный, словно гончая, Тито в мгновение ока оказался рядом.

– Золотой дуб – это необычный материал, и обрабатывать его надо особым образом. – Альберто провел пальцами по самой большой заготовке. Из нее будет сделано основание гроба мэра. – Хочешь этому научиться?

– То есть… – глаза Тито расширились. – Я смогу помочь тебе с гробом мэра?

Альберто кивнул, и они тотчас же приступили к работе.

Чуть бьющееся сердце

Зима в Аллоре наступила рано – да какая суровая! Над морем бушевали бури, но, добравшись до суши, ливни превращались в снег. Серые булыжники, окружающие Аллорский холм, стали белыми, а рыбы взлетали теперь еще выше, лишь бы сбежать из ледяного моря. Постоянно шел снег, который, словно сахарная пудра на выпечке Энцо, покрывал надгробия на вершине холма.

Хотя дни становились короче, Тито оставался у гробовщика все дольше и дольше. Он говорил, что ему очень нравится работа. Но, судя по тому, как близко мальчик вставал к свечам и камину на кухне, Альберто казалось, что еще больше ему нравится тепло.

Поскольку количество смертей зимой традиционно увеличивалось, а гроб мэра был готов к дальнейшей обработке, Альберто был рад любой помощи. Даже Фиа получила задание: она приносила инструменты в своем остром клюве. Птица так выросла и окрепла, что спокойно поднимала даже молотки, и Альберто надеялся, что совсем скоро она сможет носить и доски.

Они столько работали, что на руках у Тито появились огромные мозоли, которые потом лопнули и затвердели. Но несмотря на то что кожа его грубела, сам Тито становился все мягче и спокойнее и начинал осваиваться в доме Альберто. Вскоре он уже проводил больше времени внутри, чем снаружи. Однако по-прежнему всегда уходил вечерами, за час до наступления темноты. Альберто часто провожал его взглядом, наблюдая, как мальчик мчится к кладбищу и, словно тень, растворяется в наступающей ночи.

Альберто очень хотел узнать, куда уходит Тито, но спрашивать боялся. Хотя мальчик охотно разговаривал о работе и Фиа, он всякий раз цепенел, когда Альберто спрашивал его о чем-то другом. Гробовщик понимал, что мальчик чем-то напуган – он явно что-то скрывал, но даже представить не мог, чем именно. И опасался, что если попытается выяснить это, то Тито с птицей разом исчезнут из его жизни.

Все шло хорошо, пока однажды над городом не разразилась сильнейшая буря.

– Сегодня я спускался к Энцо, – сказал Альберто одним вечером, когда они с Тито работали над гробом мэра. – И он думает, что пойдет снег.

– Но снег идет уже две недели, – заметил мальчик.

– Да, но это будет не обычный мелкий снежок. Надвигается сильный шторм. Энцо определяет это по рыбам. Их чешуя становится серой, и они выскакивают так высоко, что становятся похожи на мелкие камушки в небе. Здесь, в Аллоре, говорят, что когда идет снег, то поют крыши. От звуков падающих рыб стоит такой грохот, словно от тысячи барабанов.

– Мне кажется, за обедом я видел, как одна пролетала мимо окна, – сказал Тито.

– А, да. Если не ошибаюсь, это был тунец. Знаешь… – Альберто оторвался от работы над гробом мэра и взглянул на Тито. – Если хочешь, можешь остаться здесь на ночь.

И тут же понял, что зря предложил это. Тито весь напрягся, а Фиа, нахохлившись, мгновенно подлетела к нему.

– Здесь, в мастерской, – быстро добавил Альберто. – Или на кухне, у огня.

– Думаю, я… я лучше пойду. – Тито положил молоток и стамеску и поспешил к двери. – Уже темнеет.

– Да, конечно. – Альберто постарался скрыть свое разочарование. Было бы хорошо, если бы ночью в доме оставалась еще одна живая душа. – Но позволь мне сначала дать тебе одеяло. Наверху совершенно точно есть лишнее.

Альберто быстро поднялся в свою комнату и открыл шкаф. В самом низу лежало сложенное ярко-красное одеяло. Оно принадлежало малышке Аиде.

– И ты не ужинал, – сказал Альберто, вручая ему одеяло. – Ничего. Я сейчас принесу рагу. Можешь взять его с собой.

Альберто ушел на кухню и положил густое рыбное рагу в пустую миску. Наполнив ее до краев, он осторожно понес ее в мастерскую.

– Вот, Тито, – сказал он, входя внутрь. – Я положил немного больше на вся…

Альберто огляделся. Тито и Фиа исчезли. Гробовщик со вздохом подошел к заднему окну и высунулся наружу. На улице уже шел небольшой мокрый снег, а ветер тут же закрутил его седые волосы. В угасающем свете дня он заметил, как около кладбища на холме мелькнуло красное пятнышко, а потом Тито с Фиа скрылись из виду.