Мальчик с короной

«А! Вот и Петров пришел! Знатный малец, хороший бригадир! — сказал Антон Семенович, глядя на примостившегося в уголке Сашу. — Пойдем на улицу, разомнемся немного, поговорим!» И, взяв под руку Сашу, Антон Семенович вышел на площадь. Некоторое время они молча прогуливались у слегка поблекших щитов показателей успехов колхоза. «Вот что я у тебя, Петров, спрошу… — начал наконец Антон Семенович, — Тебе который год-то пошел?» — «Двадцать четвертый, Антон Семенович!» — «Двадцать четвертый!» — с удовольствием повторил секретарь. — Вот что, Петров, малец ты видный, работаешь хорошо, долг, можно сказать, Родине отдал, в солдатах послужил, пора тебе в партию!» Саша промолчал. «В ноябре, к праздникам, примем, я сам тебя рекомендую! Чего молчишь-то?» — «Я, Антон Семенович, недостоин еще…» — сказал Саша. «Достоин! — серьезно ответил Антон Семенович. — Достоин, и года твои самые подходящие, боевые года!.. Не то, что мы, старики. У меня вот вся голова седая… А вы молодые, вам и дорога впереди. — Антон Семенович улыбнулся. — Дом вам построим, деньги, ты не сомневайся, у колхоза есть, квартиры дадим на центральной усадьбе рядом с клубом. И тебе дадим, и Вите Шершневу — у него, говорят, в городе невеста — агроном! И всем мальцам дадим, дай срок… Хорошо жить будете, весело!» — «Когда дом начнем строить?» — спросил Саша. «Через год, не раньше, — ответил Антон Семенович. — Все дело в стройподрядчиках, мы у них в план не вошли на этот год, понимаешь. Вот они и не строят…»

Вопрос строительства дома уже который год, как хлеб насущный, волновал всех в округе. В дальних деревнях жили, по месяцам не видя друг друга, разбросанные по бригадам мальцы. Зимой дороги заметало, и они, хочешь не хочешь, дичали без общения, без кинофильмов и новых книг. Сиди зиму и поневоле тянись к бутылке. А от такой жизни взвоешь порой не хуже волка…

Вечер

День кончился. Поздний вечер. Кто чай пьет, кто спать завалился, забыв про все на свете. И за окошком темно и хрустко от первого ночного морозца. На дальнем конце деревни взлаивают собаки. «Идет кто-то… — думает лежащий на кровати Витька Шершнев. — Может, почтальон письма несет… Пойти, разве, встретить…» — «Лежи, окаянный, лежи, горе мое! — кричит на него мать. — Какой сейчас почтарь — темно на дворе, утром, поди, принесет!» — «Ладно, утром…» — соглашается Витька. Да легко ли ждать до утра…

Спит с женой Саша Петров. Тихо в избе, тихо и на озере. Медленно стынут под звездами его воды, вмораживая в лед забытые у берега лодки. Снится Саше редкий цветной сон. Будто они, мальцы, сами строят пятиэтажный белый дом. Дом ослепительно светится на солнце, брызжут от него во все стороны солнечные зайчики — кому в глаза вскочут, кому всю рубашку золотом испестрят. Весело всем, как на Майский праздник. Оркестр играет, и дирижирует им, взмахивая палочкой, он — Саша Петров. «Веселей! Веселей наяривай!» — кричат ребята. «А что, могу!» — с гордостью кивает Саша и еще быстрее двигает палочкой.

Хмурясь, перед сном пьет чай секретарь Антон Семенович. Давят на него тяжело прожитые годы, давят и жмут, как хомут уставшую тягловую лошадь. «Не помереть бы ночью…» — шепчет Антон Семенович, вглядываясь в темный угол.

Летит куда-то в ночь курьерский поезд. Трясясь на жесткой полке, спит отбывший в город Валерка Луппо.

Вот-вот схватит его рука проводника и выставит из вагона на остановке городского перрона. Но сейчас Валерка спит, и на губах его играет счастливая, безмятежная улыбка.

В небе на полмира сияет ясный русский месяц.

Люди

Таких городков много. В центре большой монастырь, у стен прилепились мастерские и склады. По обеим сторонам пыльной разбитой дороги крашеные избы и трехэтажные темнодощатые дома с многотрубьем на крыше, а на пригорке дом из бетона. Есть кинотеатр, устроенный в бывшем купеческом лабазе, с синими каменными сводами, сквер с облитыми известью стволами деревьев и каждую весну окрашиваемой бронзовой фигурой.

В городе клеевой и скобяной заводы, автобаза Сельхозтехники, баня с парилкой, столовая с пивом и местной рыбой. Есть в городе музыкальная школа и интернат для глухонемых детей. Есть и Дом колхозника на пятьдесят коек в своих двух пропахших хлоркой этажах.

Стены бывшего монастыря отражаются в озере.

Озеро очень большое, с темной холодной водой, с лесистыми островами и заливами, с дном, покрытым зеленоватым песком. Ходят по озеру редкие мелкотоннажные самоходки, прыгают на волнах черные лодки рыбаков, связанных одной крупноячеистой сетью.

Люди в городе, как и везде, в серых ватниках и чистых рубахах и ковбойках, с красными, белыми и серыми лицами и загорелыми радостно-неунывающими физиономиями. Люди разной, но очень схожей работы — рабочие.