Мальчик с окраины

Борис резко повернулся и побледнел.

Деев шагнул вперед и воинственно заявил:

— А ну, ударь!

Борис сжал кулаки и, поблескивая глазами, приказал:

— Выбрасывай все из карманов, живо!

Петька послушно вынул из карманов все железки и гордо объяснил:

— Я всегда на чистые кулаки дерусь. Не беспокойся.

Но Борис не обращал на него внимания. Он велел Косте также выбросить все из карманов, потом торжественно оглядел приятелей и объявил:

— Вот что: мы должны этот паровоз починить. А как починим, поедем на нем куда хотим. Понятно?

Костя сорвал у себя с головы картуз с обломанным козырьком, бросил его на землю, наступил на картуз ногой и произнес, подымая руку, словно давая клятву:

— Борька, что хочешь сделаю, только прими!

Борис небрежно согласился:

— Ладно!

Петька, испугавшись, что Борис может не принять его, поспешно сказал:

— Пускай я подавлюсь костью, если кому скажу!

— Согласен, — холодно сказал Борис.

Он уже видел себя на стремительно мчащемся паровозе, в окне паровозной будки с поднесенной к глазам ладонью, как это делают все машинисты, обозревая путь впереди.

Ребята решили выбрать паровоз для починки.

Костя настаивал на маленьком двускатном паровозе «кукушка», ростом немногим больше лошади.

Но Борис с негодованием отверг этот выбор. Он остановился на самом большом паровозе — черном, с гигантскими колесами, наполовину погрузившимися в землю. На этом локомотиве возле трубы сохранилась жестяная коробка фонаря и, главное, действовала песочница.

Было решено перевинтить недостающие части с других машин на этот паровоз. А если чего не хватит, сделать самим из дубовых досок. Ребята были твердо убеждены, что дуб — самое прочное дерево. И когда Костя высказал опасение, что деревянные части могут загореться, Борис немедленно успокоил его: в пути деревянные части можно поливать водой, и они никогда не загорятся.

Однако ребята не знали, как должны быть расположены эти части.

Борис опять нашел выход.

Несколько дней он ходил на станцию и там часами простаивал возле пыхтящих паровозов, срисовывая в тетрадку рычаги, шатуны, кривошипы.

Один раз ему удалось даже забраться в будку машиниста. Но там его застал спустившийся с тендера кочегар. Он схватил Бориса за ухо двумя жесткими пальцами и, наклонив черное лицо, весело сказал:

— Воруешь? Вот я тебя сейчас в топку!

Борис спокойно спросил:

— А где топка?

Кочегар выпустил ухо и показал пальцем, где находится топка.

— А воду куда наливаете?

Кочегар обиделся.

— Да я тебе, щенку, сейчас оба уха оторву!

— Уши оторвать не трудно, — задумчиво произнес Борис. — Лучше скажите, чего вертеть сначала нужно, чтобы паровоз пошел, когда его затопишь.

— У тебя, видать, не все дома. — И кочегар постучал себя по лбу темным пальцем.

— А у вас все? — вежливо осведомился Борис, на всякий случай отступив поближе к выходу…

По рисункам в тетради Бориса ребята выстрагивали из дубовых досок недостающие части механизмов.

Но у Бориса не было твердой уверенности в том, что достаточно металлические части заменить деревянными, чтобы паровоз двинулся. Он видел паровоз только снаружи, а как в нем соединяются части внутри, для него оставалось тайной. Тогда Борис решил, что паровоз устроен так же, как и швейная машина. Несколько дней он не показывался ни на улице, ни на паровозном кладбище, хотя Костя настойчиво свистел под его окнами. Часами просиживал Борис возле открытой швейной машины. Медленно вращая колесо, он запоминал последовательность передачи движения от одной части механизма к другой. Он запоминал форму частей, их расположение, сравнивал швейную машину с паровозом. Челнок — это поршень, ибо, подобно поршню, ходит туда и обратно. Планки, двигающиеся вслед за челноком, — рычаги. Эти рычаги передают свое движение на кривошипы, и уже кривошипы, прикрепленные к шестерне, завершают весь круг, вращая маховое колесо швейной машины. Маховое колесо и есть скат паровоза.

Борис изучил узлы сцепления механизмов и зарисовал это всё в тетрадь.

Спустя шесть дней Борис явился на паровозное кладбище и гордо разложил перед ребятами чертежи. Друзья с восхищением рассматривали его работу.

Индейцы в одеянии из перьев скакали вслед паровозу, выгибая луки и посылая стрелы. Жирафы с длинными шеями разбегались врассыпную, на рельсах лежал крокодил, разинув пасть. А на паровозе стоял человек и целился в крокодила из трехствольного пистолета.

Борис был смущен и обижен. Ему пришлось затратить немало сил, чтобы заставить ребят перенести свое внимание с индейцев, жирафов и крокодила на схему чертежа.

Он долго и обстоятельно объяснял назначение деталей, пока наконец даже Петька Деев, соображавший очень туго, воскликнул:

— Все понятно! Теперь поедем!

Но Костя, в отсутствие Бориса возглавлявший ремонт паровоза, не желая из самолюбия так быстро поддаваться, сдержанно заметил:

— Сначала паровоз выкрасить нужно, а то на грязном ездить — люди смеяться будут.

Ребята раздобыли постного масла, развели в нем печную сажу и получили таким образом отличную масляную краску.

Через день выкрашенный паровоз блестел на солнце, как новый.